– Да черт с ними, с этими червями! Я хочу, чтоб м-м-м-м-м. Тьфу!
– Ай!
– Ксана!!!
Решив, что дело плохо, и любые слова, произнесённые с чувством, исполняются, особенно, если их выплёвывает колдунья, я зажала ей рот ладошкой. За что и расплатилась укушенным пальцем. Крайне возмущённый вскрик был моим ушам чем-то вроде сирены.
– Тссс! Не кричи, – зашикала я. – Народ весь перебудишь!
Тяжело, точно на шею ей повесили пудовую гирю, колдунья вздохнула, но возмущаться перестала.
– И что сказал Дмитрий? – Вернула я разговор в интересующее меня русло.
По гримасе, перековеркавшей красивое лицо Татьяны, я поняла, что ей больно об этом говорить. Приняв про себя решение, если не скажет, повторно не спрошу, я перестала ожидать ответа, погрузившись в изучение собственной ладони. Но я ошиблась. Таня была сильнее, чем выглядела. Она спокойно ответила.
– Он извинился и обещал больше никогда меня не тревожить. Ещё он передал, чтобы я не играла с Боргезовым, потому что он слишком силён… Кстати, он и тебе «привет» передавал.
– А кровь мою он вернуть не хотел? – Н-да, признаться, фраза прозвучала диковато.
– Кровь? Ах, да… Нет. Она пока у него. Но и Боргезову Димка отдавать её не собирался… Ксан, я думаю, он что-то затеял.
– Я бы на его месте тоже что-то затеяла. Сама представь, от него отвернулась ты, он сам себя выкинул из Круга, да ещё, судя по всему, нарушил сделку с Боргезовым… Да он сейчас должен вертеться, как уж на сковородке с кипящим маслом.
В глазах Татьяны я уловила какую-то странную боль. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, так что разглядеть, что же это всё-таки было, внимательнее я не смогла.
– А тут как дела? – спустя несколько тихих минут, осведомилась подруга. – Как там наша олениха?
– Подлатали… Сейчас она с Грегом…
– А-а, развлекаются…
– Это вряд ли…
– Поверь мне, я тебе, как оборотень скажу…
– Она в сознание так и не приходила. Грег сильно переживает… Кстати, о Грегоре и его брате. Они мне кое-что рассказали. Про Боргезова.
Следующие десять минут я пересказывала то, что услышала от братьев прошлым днём. Стараясь припомнить все детали, ничего не упустить.
Рассказ получился что надо, захватывающий. В духе мистических боевиков.
– Во, дают! – Таня даже рот приоткрыла. – Они серьёзно пытались его удержать в магическом плену?! Я даже не предполагала, что добряк Грегор способен на такие ходы.
– Думаю, Грегор, конечно добряк. Только вот до целителя он был серьёзным ритуаликом-практиком. Крисп же скорее боевая единица, чем колдун. Но всё ж.
– Пока я была в Круге, – медленно проговорила Таня, явно что-то припоминая, – я слышала о так называемой боевой магии. Нет-нет, это не расшвыривание молний, фаерболов ещё чего-нибудь такого. Это, когда магия направлена вовнутрь, на самого мага. Она усиливает его. Его силу, рефлексы… энергетику.
– Кажется, понимаю, – кивнула я. – Что ж, вместе они неплохая команда.
– Но и не хорошая, раз Боргезов так легко выпутался.
– Ну, знаешь, подруга, – выдохнула я. – То ты с ним связываться не хочешь и убегаешь, на ночь глядя. То его недостаточно отлупили, по твоему же мнению. Ты уж определись, страшный он для тебя или ты страшнее!
– А что тут определяться? – Пожала она плечами. – Раз вы так дружненько решили против него скооперироваться, то я с вами! – Помолчав, подумав немного, она добавила. – Кроме того, Димка просил об обратном. А я буду поступать наперекор всем его словам! Он для меня больше не авторитет!
– Значит, снова вместе? – Подмигнула я, хитро прищурившись.
– Вместе, – Таня обошла стол и заключила меня в объятья, немилосердно посвёркивая желто-зелёными глазами. – Только покатай меня как-нибудь на своей серебристой ящерице!
– На Смелой?
– Угу. Тебя Димка с потрохами продал, сказав, что дороже твоей ящерицы для тебя быть никого не может!
– Ну-у, Смелая – это уже часть меня…
– Ксан, – всё так же, не разжимая объятий, протянула Татьяна. – Давай ты не будешь нудить, а просто как-нибудь прокатишь меня на виверне. Ладно?
– Ладно.
– Кстати, Тань, скажи мне, как ведьма, – вспомнила я кое-что.
– «Как ведьма», – отшутилась она. Поймав мой угрюмый взгляд, она перестала хихикать, ожидая моих слов.
– Имя – это, и правда, так важно?
– Не-а, – отрицательно помотала головой колдунья. – Вообще, смотря какое имя. Например, имя по паспорту в магии не котируется. Нужно именно то имя, под которым себя видит, мыслит и чувствует человек.
Выпустив меня из объятий, Татьяна снова уселась на своё место.
– Например… – Она задумалась, подперев кулачком подбородок. – Вот ты. Твоё имя «Роксана» не годится. Подойдёт «Роксана Лебедева». Ты ж без фамилии никуда. Но больше всего силы имеет то имя, которое дорого лично тебе . – Рокси… Вдруг подумала я, но вслух не сказала. – И что ты так заинтересовалась именами?
– С Криспом вышел… казус. Вернее, с его линормом. Оказывается, спрашивать имя линорма – дурной тон. Нельзя.
– А ты спросила, – кивнула Таня. – Тогда ясно…
За окном всё ещё таилась непроглядная темень. Судя по всему, снова наползли тучи. Утром может и снег пойти. Есть у нас одна примета, когда снег идет, мороз уходит. В последнее время это далеко не так. Снег ложится слегка рваным покрывалом, и ему всё равно, сколько там показывает термометр. Может, некоторые и правы. Планета мстит людям, выдавая погодные кульбиты.
– Кса-а-а-ан, вот ответь мне. – После довольно долгого молчания, протянула колдунья. – Долго ты из себя полено будешь корчить?
Я перевела взгляд от тёмного пейзажа, скрытого чуть разрисованным инеем окном, на Таню.
– Ты о чем? – Абсолютно не поняла я.
– Угу, – покивала подруга. – Ты даже не заметила…
– Чего? – Я уже заинтересовалась.
– Да так, пустяк, – картинно зевнула Таня. – Это заметила бы любая женщина, но не ты. Тебя такие мирские вещи никогда не трогали.
– Да о чем ты?! – Воскликнула я, теряя терпение. – Говори уже!
– Ты ему нравишься! – Улыбнулась колдунья.
– Кому? – Не поняла я, и уставилась на неё квадратными глазами.
– Только вот такому полену, как ты, неведомо чувство влюблённости. – Таня будто бы не заметила моего вопроса. – Хотя… какая там влюблённость. Ты хоть симпатию когда-нибудь к кому-нибудь испытывала? Нет! – Упреждающе цыкнула она. – Отец, брат, Вёрс не в счёт… Ну-у-у-у…?
– Татьяна, – зловеще проговорила я, чуть опустив голову. – Я не просто не понимаю, о чем ты. Я вообще тебя сейчас не понимаю. Вот говоришь ты, и я слышу. Но смысла не улавливаю.
Оборотница хмыкнула, оценивающе на меня поглядела. Не знаю, что она высмотрела, но, в конце концов, её молчание закончилось приглушенным хохотом.
– Ксанка, три слова. – Хихикала Таня. – Три слова. Ты. Нравишься. Криспу.
Моя левая бровь поползла вверх. Видя такую реакцию, подруга чуть не захрюкала от сдерживаемого смеха. По её мнению, я выглядела крайне забавно.
– Вот! Что я говорила, – успокоилась, наконец, Татьяна. – У тебя реакция, как у полена. Я даже ему сочувствую.
– Полену?
– Ну, и ему тоже, – согласилась Таня. – Если без шуток, не издевайся над человеком. Если тебе он тоже, хоть капельку, симпатичен, прояви хоть какой-нибудь знак внимания.
– Какой?
– О! Попалась! – Таня снова засмеялась. Я же почувствовала, как щёки заливает теплом.
– Ну тебя! – Пробурчала я, отворачиваясь. – Психоаналитик недобитый.
– Признавайся! Он ведь в твоём вкусе!
– Не буду. Может, я и полено, но ты ведёшь себя, как подросток.
– Зато мне весело. И я не мучаюсь чувством вины за всё и всех.
Я зыркнула на неё исподлобья, решив больше не препираться. Таня поняла по-своему.
– Я слишком хорошо тебя знаю, подруга. Ты всегда чувствуешь за собой какую-нибудь вину… Бука, – хмыкнула Таня, всё же вспомнив о своём надкушенном час назад бутерброде.