Я помнила это — когда на минуту мир замирает, а потом ты окунаешься в мешанину из звуков, цветов, вкусов… и выныривая из них, с удивлением глядишь на новый мир. Хотя нет, мир остается тем же — меняешься ты, как будто прозреваешь, видя то, что раньше было скрыто, или казалось лишь нелепым набором из событий и действий. И как бы я не проклинала свою судьбу, за участь арэнаи, как на древнем языке называли боевых магов, но благодарна за то, что я пережила тогда.
Но я помню и другое! Помню, как впервые ощутила вкус чужих эмоций — и помню как в первый раз смогла поделиться с кусочком своих переживаний с другим человеком. Конечно, не всегда приятно ловить обрывки чужих мыслей и чувств, особенно неблагожелательных или грязных. Но лишь раз попробовав, ты не можешь отказать себе в этом. Не быть лезвием, рассекающем и перекраивающем реальность на свой лад, подобно боевому магу — но быть волной, преображающей самую тонкую материю — человеческие переживания и мысли.
Так было со мной, и так быть не должно. Нет, это не значит, что к примеру боевой маг не может использовать стихийную магию, а стихийный маг — лечить. Худо-бедно, но каждый маг мог использовать магию других направлений. Но это было подобно тому, как одеть на себя вещь пошитую на глазок и не для тебя — вроде бы не жмет, да сидит не так. В чужой магии ты был подобно слепцу, умеющему идти лишь по веревке, в своей — мог творить.
А я могла чувствовать и то, и другое — и пение меняющегося под моей яростной магией мира, и трепет чужой души, отзывающейся на мою. Только последнее — было для меня дороже. Но нельзя служить двум господам, так как каждый из них требует всего тебя без остатка. И я уже почти сдалась. А Грег, знающий меня много лучше других, снова зародил во мне надежду. Надежду, что я смогу изменить свою природу.
Чтобы скрыть свое замешательство, я взяла чашку обеими руками и погрузилась в разглядывание плавающих чаинок.
— Пока я не услышала ничего конкретного — заметила я. — Вы так и не сказали мне, что же случилось такого, что вы решили прибегнуть к моим талантам… к обоим талантам.
— Ну, — он мягко улыбнулся, — событие самое что ни на есть знаменательное и радостное, но для нашей Тайной Канцелярии несколько хлопотное. Император выдает замуж свою дочь.
— О! и за кого же выйдет милая принцесса Элоиза? — иронично спрашиваю я. Элоизу Майстер я вовсе не считаю милой, и Грег отлично это знает.
— В целях укрепления дружбы между двумя государствами, Элоиза станет женой наследного князя Империи Алискана, Астара Агата.
Надо же! Я старалась не лезть в политику, а за последние года два и вовсе перестала следить за новостями, но не могла же я пропустить столь многое! Да и новость, на мой вкус, была слишком невероятной. Мы с алисканцами, мягко говоря, не слишком дружили, хоть и были соседями. Проблема была в том, что Алискан был не только довольно молодым государством — но и довольно агрессивным. За последние сто лет страна увеличилась вдвое — пока не уперлась на западе в нас. А там уж мы пощелкали зубами. Без крови — с обоих сторон, не обошлось.
— Хм. Ну ладно, допустим Элоиза как раз в том возрасте, когда принцесскам пора выходить замуж, и высокородный жених тут отнюдь не помешает. Но не из Алискана же?
— Милая моя, ты как всегда заботлива и добра, и в первую очередь печешься о личной благе отпрысков императора, — Грегори издевательски выгнул бровь, — но мне кажется, ты забываешь, чему я тебя учил — на первом плане должны быть интересы и выгода государства, а не чьи-то судьбы. О которых, кстати, есть кому позаботится. Видишь ли, если мы не наладим с Алисканом связи, то связи с этой варварской страной наладит уже Гарм. И получит доступ к нашим границам. Оно нам надо?
Гарм был государством, где магия смерти была не только легальной, но и наиболее развитой и мощной. Мне приходилось общаться с одним некромагом из Ландкрахта — так по его словам маги Гарма практиковали весьма необычную магию смерти, и гораздо более могущественную, чем собственно классическая. Более того, у них была необыкновенно развита промышленность — наши механики и инженеры не всегда могли не то что повторить их изобретения, но даже понять, как они сделаны. Вершиной их искусства считались техномагические артефакты. Та страна, которая смогла бы договориться на поставку артефактов в большом объеме, или же договорится о продаже секрета их изготовления, могла бы выиграть любую войну… Можно было только порадоваться, что они были домоседами, и не стремились вылезти из своих унылых гор. Да и торговые дела они вели редко и неохотно, что же говорить о союзе.