- Ну, такие вообще не люди, а сволочи, - резюмировала Катя. Помолчала. - Хотя я вот думаю иногда: если бы папа от нас не ушёл, наверняка бы он нас тогда на дачу повёз. Он ведь дольше на машине ездил, папа. Сам бы маму в ливень такой за руль не пустил, - она неопределённо повела рукой. - Может, он бы и справился с управлением...
- Зачем гадать, что могло бы быть, - я отвела глаза, взглянув на телевизионный экран. - Так только тяжелее...
Я осеклась.
Новости успели закончиться, сменившись записью какого-то концерта. На огромной сцене со светодиодным экраном пели три девушки; музыкальное сопровождение обеспечивали электрогитары, ударные, фортепиано, скрипки, виолончели и флейты. Солистки - две блондинки и одна брюнетка, молодые и хорошенькие, в скромных белых платьях стиля ампир. Правда, чёрные кружевные митенки вносили некую дерзкую нотку в их облик.
Они были непохожи на обычные девичьи группы, развлекающие публику короткими юбками, эротичными танцами и бессмысленными текстами. Их музыка являла собой уникальное сочетание академичной мелодичности и эстрадной энергетики. Их песни затрагивали даже некие философские вопросы. Они всегда выступали вживую, безукоризненно чисто исполняя свои сложнейшие партии.
Они взяли лучшее от классики и «попсы» - и соединили это в одно. Я это знала.
Потому что это была моя идея.
- О, это же «Магия»! - оживилась Катя. - Можешь громче сделать? Я их люблю.
Я смотрела на экран, и мне хотелось подняться с кровати и разбить телевизор об стену.
Блондинок звали Лёля и Леся. Они были моими одноклассницами ещё по музыкальной школе, и ещё в тринадцать лет я придумала название для нашей будущей группы. Мне надоело, что от российских девчачьих групп вянут уши; я хотела создать что-то особенное. Что-то действительно хорошее. И при этом популярное - чтобы люди слушали нормальную музыку не только на канале «Культура».
Песни писала Лёля - наш альт. Я сочиняла тексты и отвечала за сопрано, ну а Лесе предназначалась партия меццо. Нам было всего по пятнадцать лет, когда мы начали сложный путь, который в итоге привёл «Магию» к контракту с известным продюсером. И никакой постели. Да, родители Леси задействовали кое-какие связи - но в остальном всё по-честному.
Только вот на момент контракта «мы» уже не существовало.
Это я должна была стать третьей. Я, а не какая-то посторонняя девчонка, у которой оказался достаточно хороший голос, чтобы вытягивать партию, написанную специально для меня.
- ...Саш?
- А, сделать громче, - я не без усилия отвела взгляд, наконец обратив внимание на Катю. - Сейчас, пульт най...
Я осеклась: девочка смотрела куда-то в дальний угол моей палаты, и по лицу её разливалась смертная бледность.
А потом она вдруг вскочила и забарабанила кулаками по пластику.
- Убирайся! - заорала Катя.
- Кать, ты что... - я проследила за её взглядом - но в комнате не было никого, кроме меня. - Что ты делаешь?!
- Я видела его!
- Кого?
- Человека в красном!
Гадкий испуганный холод сковал плечи и сполз на спину.
Я поняла, кого она имеет в виду.
Катя, тяжело дыша, шагнула к двери моей палаты.
- Что ты делаешь? - я в панике привстала с кровати, несмотря на подкашивающиеся ноги. - Тебе сюда нельзя!
- Надо уходить отсюда! - она порывисто потянулась к дверной ручке. - Подожди, я тебе помогу!
Медсёстры с пакетом крови для переливания вошли как раз вовремя.
Короткие вскрики, шлепок пакетов об пол - и Катю, уже открывавшую дверь, схватили в охапку.
- Нет! Стойте! - девочка визжала и брыкалась, отчаянно вырываясь из рук, волочащих её в коридор. - Ей нельзя там оставаться! Человек... человек в красном... Он приходил за мамой, в машине, когда она...
А потом дверь закрылась, и мне оставалось только смотреть, как кровь из упавшего пакета медленно затягивает пол алой пеленой.
Цвета его одежд.
- IV -
Когда я услышала его в четвёртый раз, я уже знала, что он реален.
Той ночью - после визита Кати - я лежала, периодически проваливаясь в странный поверхностный сон. После переливания крови я чувствовала себя немного бодрее, чем тем же утром; только рот, затянутый творожистым грибковым налётом, местами сменявшимся кровоточащими язвочками, досаждал.
- Всё ещё считаешь меня галлюцинацией? - донеслось до меня из дальнего угла.
Я посмотрела на него.
Сейчас он казался куда более реальным, чем всё вокруг. Будто вся палата и я сама - лишь бледные тени, отголоски какого-то из моих снов; а он - единственное, что было здесь настоящим.
Я моргнула.
Я почти поняла, что к чему. После Катиных слов.
Только поверить в это было слишком трудно.