Рид сидел с закрытыми глазами. Но я с облегчением заметила, что его грудь поднимается и опускается. Медленно, с трясущимися коленками я присела перед ним, и пусть все окрестности пропахли дымом, рядом с ним запах становился намного сильнее. Под слоем сажи я не видела ожогов, однако, судя по состоянию его одежды, не сомневалась, что они были. Он наверняка испытывал невероятную боль. Я сама вечно ныла, как маленький ребенок, когда обжигалась о горячий чайник.
Тяжело сглотнув, я старалась не обращать внимания на ком в горле, когда медленно дотронулась рукой до ноги Рида, готовая в любой момент ее отдернуть. Легчайшее касание, но я боялась сделать ему больно.
Его веки дрогнули.
На мгновение мне показалось, что это всего лишь оптическая иллюзия. Проблеск света, который ввел меня в заблуждение в темноте.
Я наклонилась над ним, упираясь руками справа и слева от измученного тела. Мое лицо оказалось очень близко к его.
– Рид? – прошептала я.
Подрагивание век повторилось, прежде чем парень с трудом открыл глаза, как будто его что-то слепило, хотя вокруг царила кромешная тьма. Он огляделся невидящим взглядом, словно не понимал, где находился, пока не увидел меня. Его глаза были поразительно ясными, не покрасневшими и не опухшими от дыма – странно.
Я достала мобильник, включила фонарик и положила его на землю рядом с нами. От яркого света Рид зажмурился.
– Прости, – пробормотала я, глядя ему в лицо. Стекавшие капли пота оставили на коже, покрытой сажей, светлые дорожки. – Ты меня слышишь?
Он наморщил лоб, и мне показалось, что в уголках рта у него блеснула улыбка. Такое возможно?
– Конечно, я тебя слышу. Твое лицо почти приклеилось к моему. Но если хочешь, можешь придвинуться еще немного.
Я моргнула:
– Ты что, со мной флиртуешь?
– А разве это не очевидно?
Я чуть отстранилась, чтобы еще раз осмотреть его при свете фонарика. Первое, что бросилось мне в глаза, было то, что его волосы ни капельки не сгорели. Даже кончики не скрутились от жара, и то же самое относилось ко всем ресницам, которые остались такими же густыми и темными, как при нашем знакомстве. Но, похоже, не только ресницы Рида уцелели в пожаре. Хотя футболка превратилась в обугленные лохмотья, кожа под ней выглядела неповрежденной. Это объясняло, почему он сейчас не сходил с ума от боли.
За свою жизнь я повидала много необычных вещей. Сегодня я повидала много необычных вещей. В конце концов, я же пырнула себя кинжалом в живот, однако это перекрывало все.
Помедлив, я потянулась рукой к Риду. Коснулась его руки. Он был весь грязный и липкий от золы и пота, но кожа оказалась гладкой, а волоски на ней встали дыбом, когда я провела пальцами вверх, к его плечу.
Рид кашлянул.
– Ну а теперь ты флиртуешь.
Я подняла глаза на него. На губах у парня заиграла веселая улыбка. Он считал, что это смешно? Я смерила его мрачным взглядом.
– Как ты себя чувствуешь?
– Теперь, когда ты здесь, лучше.
– Ты действительно невыносим, – буркнула я. К черту его героизм. К черту его сладкую ухмылку. К черту возможные ожоги. Я сильно стукнула Рида по плечу. Я, черт возьми, переживала за него!
– Ау! – Рид схватился за руку. – За что?
– Сам знаешь.
– Если бы знал, то не спрашивал.
– Я боялась за тебя, а ты не придумал ничего лучше, чем устроить парад шуточек.
Он сел прямо и покрутил головой. Послышался хруст шейных позвонков.
– Извини, Фэллон. Я не хотел тебя пугать.
Я тупо уставилась на Рида, потому что понятия не имела, что на это отвечать, а я в этой жизни нечасто теряла дар речи. И все-таки не понимала, что тут происходило. Я видела, как Рид бросился в дом, в который не рискнули войти даже пожарные, и невзирая на это, он выглядел совершенно невредимым. Как это возможно?
Ответ настолько же очевиден, насколько немыслим: магия.
Но как? Рид ею не обладал. В «Банши» я ничего не ощутила и даже в данный момент не слышала привычного шепота. Может, ему просто повезло, или он чувствовал себя хуже, чем признавал. Или просто в шоке и сломается, как только схлынет адреналин.
– Надо отвезти тебя в больницу, – заключила я и взялась за телефон. Но не успела я договорить, как ладонь Рида вытянулась вперед и вцепилась в мое запястье, чтобы удержать.
– Никакой больницы. – С лица парня разом пропало все веселье, а его место заняла железная решимость, которая ясно показывала, что этот вопрос не подлежал обсуждению.