Бес 2.
"Тот, кого боятся люди
Пьет со мной горький ром…"
Канцлер Ги.
-Друг мой, выпей со мной! – большая ладонь легла на изгиб руки.
Толстые пальцы с грязью под ногтями, запах перегара, идущий впереди лица и голос бармена: «Не приставайте к посетителям».
Губы сами собой дрогнули в язвительной улыбке. Друг? Вот так без лишних слов, без толики действий? Чем выше поднималась луна этой ночью, тем больше я узнавал и удивлялся, как многое за столь короткий срок потеряло свою ценность.
-Так и быть. Давай я побуду твоим другом сегодня, - устало бросил я, обернувшись. Перед мной стоял мужчина средних лет, длинные сальные волосы невнятного цвета, заросшая борода на пухлом лице (дань моде или скорее лени) и абсолютно невменяемый взгляд.
Хотя правильнее будет печальный невменяемый взгляд.
-Спасибо, брат, - грузное тело не с первого раза, но взгромоздилось на барный стул. Я не стал помогать, в конце концов я еще не до конца разобрался, что сейчас люди вкладывают в понятие «друг». Не хочу делать сверх меры.
Да и брат? Почему он назвал меня братом? Разве можно разбрасываться подобным? Раньше, чтобы тебя назвали братом, нужно было не только иметь одну кровь на двоих, ты должен был делить душу на два тела. Хотя, наверно, не стоит упоминать духовность в этом разговоре. Меня опять не поймут.
-Ты извини, я не всегда такой, просто день на редкость паршивым выдался, - выдал мой собеседник, - хотя может и не день. Жизнь у меня паршивая выдалась. Вот как. Так да. Правильнее будет. Бармен! Где бармен. Нам нужно выпить.
Парнишка за стойкой с сомнением посмотрел в нашу сторону. Я лишь кивнул и показал два пальца на свой бокал.
-А какой ты обычно? – интересуюсь я, пока наш виски льётся золотистой рекой в бокалы с кубиками льда под звуки повторяющихся однотипных битов и слов, которые так и не сложились в моем сознании в цельную картину.
-Обычно? Обычно я наверно, не часто пью. Я вообще пить то не умею. Курить –это да. А пить нет.
-Я вижу. Пить, не чувствуя вкуса. В чем же тогда смысл?
-Что бы забыться, конечно же! – ни секунды не сомневаясь, воскликнул мой собеседник.
-Вот как.
Я оглядел зал позади. Неужели все эти люди хотят что-то стереть из своей памяти? Многие из них были веселы, но то и дело на лицах полных счастья проскальзывало выражение тоски и грусти. Вот девушка секунду назад заливающаяся звонким смехом, уже с горечью в глазах смотрит на свой бокал.
-Прости, но я не могу понять зачем что-то забывать?
Я вот помнил всё в своей жизни. И плохое и хорошее. И ни с одним воспоминанием, я не был готов расстаться. Моя память делала меня тем, кто я есть. Но это лишь прошлое, я мог сделать из него выводы, извлекал из него опыт. Словно дотошный алхимик тщательно разбирал его на составляющие и изучал, чтобы в будущем сделать из него что-то новое, более идеальное и превосходящее по силе. Но я никогда не жил им. Не потворствовал ему. И не предавался сожалениям из-за него. Все это проявления слабости Души.
Ах, да, духовное, в век атеистов, что не верят ни в себя, ни в Богов, об этом, наверно, глупо говорить.
-Потому что помнить тяжело, - извлек из себя мой друг. При этом его руки сжались в кулаки, его эмоции жили в его теле и разрушали его. И так со всеми вокруг. Контроль стал пережитком, а гедонистов возвели на лживый пьедестал. Чем больше я собирал кусочки этого витража, тем больше понимал, что картина в целом мне не понравится.
-Ну, как тебе объяснить. Вот разве тебе никогда не хотелось быть кем-то другим. Не собой. Поменяться с кем-то местами?
-Нет. Я есть я. Если я что-то хочу изменить, то я беру и меняю. К чему мне чужая жизнь. К тому же всё что достается легко стоит дёшево.
-Ну, ты сказанул, говоришь будто всё-так просто делается. А нет. Так не бывает. Нельзя так просто все взять и переделать. Нельзя проснуться и понять, что у тебя дорогая тачка, большой дом и красивая жена.
-А ты этого хочешь?
-А кто этого не хочет! Вот смотри, - мой друг начал шарить в карманах своей парки, чтобы через секунду положить передо мной тонкий прямоугольник в серебряном корпусе, - знаешь, как тяжело было его достать? Последняя модель. Такой кучу бабок стоит!
Я рассмеялся. И откинулся на спинку стула.
Люди лишились дара даже иметь собственные желания! Они хотят того, чего хотят все. Все хотят дорогую машину, и значит я тоже этого хочу. Все хотят телефон определенной марки, и я этого хочу, все хотят слушать определенную музыку, и я должен этого хотеть и к этому стремится. Но кто этот Все?
Люди сами не знают, чего они хотят. Да и зачем?
Достаточно слушать информационный шум. Он лучше знает.
Я встал из-за барной стойки.
-Эй, ты куда?
Достал бумажник из внутреннего кармана пиджака и положил пару купюр возле еще полного стакана.
-Уже уходишь?
Я взглянул на своего собеседника, «друга», «брата», одного из всех.
Перед мной было лицо не человека. Нет. Я видел отражение эпохи. Стеклянные пустые глаза, шнуры и кабеля, толстыми жгутами оплетали его тело и звук, неприятный звук, словно сонмы людей решили говорить, кричать, ругаться и все это одновременно, так что бы никто ничего не смог понять. Но самое интересное было в грудной клетке. Там, где внутри сердца должно было гореть пламя души, теперь я видел вставленную маленькую и незаметную микросхему, которая приводила в движение всю эту конструкцию.
-Прошу меня простить, но мне уже пора. Я выяснил, все что хотел.
-Выяснил? Ты что-то выяснял? - неслось мне механически в спину. Но я уже не слушал, двигаясь к выходу.
Ночь. Свежесть после дождя медленно смешивалась с выхлопными газами.
Мир изменился.
Зарос удобствами и рекламой.
Ценности опять поменялись. С каждым десятилетием они становились все проще и проще и теперь на вопрос:
-А что ты можешь дать за мою душу?
Я могу смело снова предлагать яблоко, только теперь надкушенное и в серебристом корпусе.