Бес 3.
***На злобу дня***
«Мы убили Бога» - кричит толпа,
Над нами не властны законы бытия,
Мы «человека» возвели на пьедестал,
Сомнительный, однако, идеал.
Все лавры мы несем к своим ногам,
Презрели честь, мораль, оставив только «Я».
Природа-мать превращена в рабыню,
Что кормит нас, а мы в ответ плетьми её,
Искусство в подданстве разврата
В кричащей красоте сокрыта
И мерзостью людей облита,
А Музы стонут.
Увы, их крик заглушен ликующей толпой,
«Побольше зрелищ!
И чтобы вино текло рекой!»
«Убили Бога» – повторяет человек
«Мы стали наконец свободны!»
Да что за мир сейчас такой,
Где в храме сердца поклоняются животному.
Бес 4.
"Запомни, самые древние предания были чьим-то здесь и сейчас".
Это место было царством вечного холода и камней. Здесь горные хребты с вершинами, вспарывающими облака, величественно тянулись на многие километры. Отвесные скалы, покрытые толщью обледенелого снега, точили порывы Северного ветра, а если присмотреться, то можно было заметить, как из белой завесы пересекая многочисленные горные седловины и ломая своими мощными туловищами снежные карнизы, летят, извиваясь, воздушные змеи- Норды. С серебряной чешуей из острых как лезвие клинка льдинок и глазами, горящими синим пламенем, в которых по легенде соединились тысячи душ, застрявших за свои грехи в этом оплоте вечной мерзлоты.
В самом сердце одной из этих молчаливых скал и был спрятан целый лабиринт, пещера, не имеющая ни входа, ни выхода, но хозяина. Многочисленные коридоры, утопающие в беспросветном мраке. Стены, что никогда не видели Солнца. Лишь факелы и синий кордиерит, выступающий из стен и напитанный магией, скупо дарили свет в немногочисленных комнатах. Все здесь было пропитано загадочной силой, присущей глубокой необузданной древности, перед которой люди способны только благоговеть и трепетать, лелея в мечтах надежду о жалкой попытке протянуть к ней трясущуюся руку и быть обласканным этой мощью.
Тысячи старинных фолиантов были заточены в этом схроне, порой небрежно брошенные прямо на ступенях лестниц, грубо выдолбленных из камня, в многочисленных переходах. Они томились в ожидании, сдерживая в себе силу таинственных и самых разнообразных знаний. Некоторые из них были по-настоящему редкими, иные казалось посмеет открыть только безумец. И лишь хозяин этого места мог лениво и бесстрастно относиться к этим демонам, заключенным в бумажную клетку. Он никогда не отзывался на их призывы, какими бы сладострастными и многообещающими они ни были. Его скупое внимание манускрипты получали, лишь когда он сам этого хотел.