Причина, по которой на Земле вообще существовали монстры, заключалась в том, что демоны и боги потеряли контроль над своими «ведущими себя прилично» зверьми.
Но я не озвучила это вслух. Всё, что я сказала:
— Ваши звери иногда ведут себя прилично.
Они все равно поняли, что я имею в виду.
— В этих залах мы не потерпим от тебя никаких насмешек, дитя моё, — сердитая магия зашипела на кончиках пальцев Сони. — И от твоей кошки тоже.
— И вы бы убили эмиссара мира? — я задала этот вопрос не Соне, а всем демонам. — Я слышала такие великие и ужасные вещи об этом зале — и о семерых, которые здесь заседают, — я мельком взглянула на Соню. — Но правда в том, что вы впадаете в истерику, когда люди говорят то, что вам не нравится, и вы слишком боитесь заключить единственный союз, который спасёт вас. Возможно, мне следует искать союзников в другом месте. Я слышала, что ваша низшая знать полна демонов с достаточно здравым смыслом, чтобы понимать, как вам необходим этот союз — и с достаточным честолюбием, чтобы подняться по служебной лестнице, если представится такая возможность.
Яростный рёв демонов почти заглушил смех Дамиэля.
— Леда, ты точно оборзела, — сказал он.
Я подождала, пока демоны перестанут бушевать, а потом сказала:
— Боги предали вас, а вы предали их.
— Верно, — согласилась Вайолет.
— Но на этот раз всё по-другому, — сказала я им. — Потому что на этот раз сделку заключаю я. Я держу данное слово, — я прищурилась. — И я никому не позволяю нарушать своё слово.
— Нахальное дитя, — Алессандро нахмурился, услышав мою скрытую угрозу.
Ну, на самом деле, я думала, что моя угроза была чертовски явной, но опять же, божества и я часто расходились во мнениях о таких вещах, как тонкость, приличия и разница между правильным и неправильным.
— Мы должны вернуть Фарису его рупор. По кускам, — голос Сони превратился в язвительное шипение.
— Если ты думаешь, что Фарис говорит через меня, то на самом деле вы его совсем не знаете, — рассмеялась я. — Он никогда не скажет того, что говорю я, и ненавидит меня почти так же сильно, как и вы.
Грейс поднялась со своего трона, и это оказался первый раз, когда моя мать заговорила с тех пор, как мы прибыли сюда — и первый раз, когда я вообще услышала, как она говорит со мной.
— Почему Фарис сделал тебя посланницей богов? — спросила она меня.
Я подняла на неё взгляд. Демоница Веры, Леди Тёмных Вампиров, стояла рядом со своей сестрой Авой. Бледноволосые демоницы-близняшки были едва различимы друг от друга, и я выглядела намного более похожей на них, чем я думала — или считала комфортным. По словам телохранителя Леди Сапфиры, Каликса, моя мать всю свою беременность занималась древними ритуалами, предназначенными для насыщения меня телепатической магией. Она пыталась превратить меня в оружие так же усердно, как и Фарис.
— Думаю, что причины, по которым Фарис назначил меня эмиссаром богов, очевидны, — сказала я Грейс.
Она пристально смотрела на меня, и я не могла не задаться вопросом, не пытается ли она прямо сейчас определить, удалось ли ей превратить меня во владычицу телепатии. Меня это тоже интересовало. Я была в состоянии держать большинство людей подальше от моего ума задолго до того, как стала ангелом, но я не знала, насколько могущественной я могу стать, пока не получу магию Шёпота Призрака.
— Фарис верит, что мы тебя послушаем, — сказала Грейс. — Потому что ты дитя и рая, и ада.
Я пожала плечами.
— Наверное, он решил, что у меня больше шансов на успех, чем у любого бога.
— Может, и так. — Грейс сидела на своём троне с непринуждённой, высокомерной элегантностью. — Мы не доверяем богам. Они двуличны.
Трон Грейс был функциональным, но элегантным. Чёрная поверхность, казалось, была сделана из тёмного металла, а не из камня или дерева. Трон не выглядел особенно удобным — это было скорее кресло солдата, чем жрицы демонов. Несколько очень красивых вампиров сидели на мягких стульях вокруг неё, пили кровь из хрустальных бокалов и явно наслаждались собой. Честно говоря, от одного её вида во мне пробудился голод. Меня наполовину подмывало пойти туда и тоже сделать глоток.
Или, может быть, чуть больше, чем наполовину. Я, наверное, сделала шаг к ним, потому что почувствовала руку Неро на своей спине — мягкое напоминание о настоящей причине, по которой мы находились здесь: чтобы заключить союз между богами и демонами, а не потакать нашей жажде крови. Как и вампиры, мы, ангелы, тоже страдали от этого голода. Обычно это влечение не так заметно. Должно быть, в этих вампирах было нечто особенное, нечто, пробудившее мой голод. Я отвернулась от них, прежде чем мои клыки удлинились.