— Джоана, — нахмурился мэтр Истран, — а зачем ты поделилась с ним своими наблюдениями? Да еще задаром? Нечаянно? Не поверю. Нарочно ведь намекнула. Захотелось разыграть магната? Или какой-то коммерческий интерес в этом деле все-таки обнаружила? Уж растолкуй старому недотепе. Ведь именно из-за твоих намеков случился тот налет с погромом, чуть не стоивший жизни совершенно невинным людям.
— Между прочим, — обиделась мэтресса Джоана, — если бы не мои намеки, этого парня убили бы в тот же вечер, тебе это не приходило в голову?
— Скажи еще, что ты это сделала с целью его спасения. Бесплатно.
— Не бесплатно, — процедила сквозь зубы волшебница, нервно прикуривая. — Очень даже не бесплатно. Этот мерзавец чуть не забил меня до смерти и привязал к столбу в Лабиринте, ты думаешь, что после этого я бы что-то для него стала делать бесплатно? Пришлось. Меня отвязали и проводили к выходу в обмен на клятву, что я ему помогу. Я бы его, гада, удавила голыми руками, но сделка есть сделка, а клятва есть клятва.
— И кто же этот неизвестный благодетель? — приподнял брови мэтр Истран. — Уж не сам ли наш общий знакомый собственной персоной?
— Ты о Макси? Нет, это был не он. Кто-то чужой. Он выглядел как подросток, но это очень, очень опасный человек… Впрочем, он и не совсем человек, насколько я поняла. Мне было по-настоящему страшно, а меня, как ты понимаешь, не так легко напугать.
— Тебе было страшно без причины, или он чем-то конкретным угрожал на случай, если обманешь?
— А не слишком ли много вопросов ты задаешь? Ты мне, кстати, так и не сказал, что же ценного нашел в этом мистралийце его величество Шеллар? Не может же быть, чтобы он просто ошибся так же, как Багги Дорс.
— Нет, конечно. Жаль тебя разочаровывать, но никаких интересов, кроме личных, в этом деле не имелось. Однажды этот молодой человек оказал королю неоценимую услугу, очутившись в нужное время в нужном месте, и вышло так, что его величество теперь обязан ему жизнью и короной. Он хорошо помнит как зло, так и добро. Кроме того, здесь замешана некая дама, к которой благоволят и король, и его супруга, а даме очень дорог этот самый мистралиец. Вот тебе и все причины. Никакой политики, никакой коммерции. Все просто и по-человечески.
— Я тебе сказала слишком много, — разочарованно протянула Джоана.
— Ну же, девочка, не обижайся. Я ведь не виноват, что мне больше нечего сказать по этому вопросу. Если хочешь, я расскажу кое-что полезное в обмен на информацию о загадочном мальчике из Лабиринта.
— Что именно? — деловито поинтересовалась мэтресса.
— То, что тебе, несомненно, интересно. Почему ты так выглядишь и что с этим можно поделать.
— А ты знаешь? — всполошилась Джоана.
— Знаю. Вероятно, ты и сама догадываешься, но боишься себе признаться. Так что там с мальчиком?
Джоана нахмурилась, раздавила в пепельнице окурок и продула мундштук. Затем, помедлив, плеснула себе еще коньяка.
— Да, ты верно догадался, он пригрозил найти меня, если обману. «Я приду в твой сон, — сказал он. — И никто не поручится, что ты после этого проснешься». И он действительно приходил. Произошло какое-то недоразумение, он почему-то решил, что его приятеля все-таки убили, и чуть не прикончил меня. Не знаю, каким чудом мне удалось убедить его, но он все же ушел, пообещав проверить точно и прийти снова, если я солгала. С тех пор я вообще боюсь засыпать.
— Не бойся, — посоветовал мэтр. — Он больше не придет. Это тебе бесплатно, а то на тебя смотреть жалко.
— Ты уверен?
— Он уже проверил и убедился, что ты его не обманула, что мистралиец жив и в безопасности. Значит, больше ты ему не нужна.
— А это ты откуда знаешь?
— Могу сказать, но, опять же, не даром.
— Но уверен точно?
— Совершенно.
— Тогда я тебе верю. А теперь расскажи, что мне делать с моим внешним видом?
— Ты сама знаешь, это общеизвестный факт, маг выглядит так, насколько ощущает себя в душе. И помолодеешь сразу, когда перестанешь ощущать себя бабушкой. Моложавой, ухоженной, хорошо сохранившейся, но все же бабушкой. Подумай об этом, а то я не берусь предположить, что будет, когда у господина Факстона вырастут внуки…
— Тебе легко говорить, — вздохнула Джоана. — Раздаешь полезные советы, а сам старик стариком на все четыреста.
— Так я выгляжу уже давно, — улыбнулся Истран. — Но не потому, что моей правнучке уже восемьдесят. Мужчины не настолько подвержены влиянию родственных чувств, как женщины. Просто примерно после первой сотни я стал сознавать, что слишком долго жил и много видел. Это со всеми рано или поздно случается, вспомни Хирона, Силантия или покойного Хавьера…