— Жуть. С чего это ты заговорила тоном Инны Валерьевны? — послушно следуя моим указаниям, спросил музыкант.
— Потому что время идет, а ты не меняешься. Ладно, давай помогу, — устав смотреть на вялые попытки Краснова привести себя в порядок, я взяла салфетку и, перегнувшись через коробку передач, осторожно промокнула левый уголок его рта.
— Всё? — отчего-то шёпотом спросил Паша, стоило мне опустить руку.
— Всё, — прошептала в ответ, глядя прямо в его глаза. — И как я раньше не замечала? Неужели, у тебя всегда были такие необычные глаза?
«Неужели у меня всегда был ты?»
— Без понятия, — пожал плечами Пашка и лукаво спросил: — Хочешь рассмотреть поближе?
— Что… — договорить я не успела, потому что один наглый музыкант усадил меня прямиком к себе на колени, и мы с ним оказались лицом к лицу.
Мой страдающий от буйства гормонов организм среагировал на такой выверт вполне предсказуемо: по телу тут же разлилась пьянящая истома, а внутри всё скрутило сладким узлом ожидания.
«Черт бы побрал эти дурацкие гормоны и эстрогены в частности!»
Краснов, будто зная наверняка, что творится со мной, понимающе хмыкнул, и как ни в чем не бывало, спросил:
— Ну, так какие у меня глаза?
— Бесстыжие! — честно ответила я, стойко игнорируя свои "плотские порывы". — Краснов, позволь узнать, что ты творишь?
— А на что это похоже? — парень поднял руку, касаясь моей щеки.
— Да, на что это похоже? — я в точности скопировала его жест, чувствуя колючую щетину под ладонью и, прищурившись, спросила: — Ты что, соблазняешь меня?
— Кто знает, — Паша усмехнулся и провел подушечкой большого пальца по моей нижней губе, увлеченно наблюдая за своими действиями.
Дыханье сбилось, но я не сдалась и проделала в ответ, то же самое. Странно, но эта глупая игра волновала меня не меньше Пашкиных прикосновений.
— Ну, и кто кого соблазняет? — прикусив мой палец, насмешливо спросил музыкант.
— Не зазнавайся, я просто хочу выиграть, Краснов, — я отняла руку парня от своего лица, перевернула её и, глядя прямо в серые глаза, прижалась губами к широкому запястью.
Пашка сглотнул, отчего его кадык дернулся, и внезапно выругался, стоило моим зубам сомкнуться на тонкой коже.
— Ой, прости, больно? — вмиг растеряв боевой настрой, забеспокоилась я.
И зря.
Вместо ответа Пашка придвинулся ближе, впечатав меня спиной в руль автомобиля, и с неожиданной осторожностью поцеловал. Мягко и неспешно, завораживая своим невероятным взглядом и заставляя дрожать от этой невыносимой нежности со вкусом острого соуса. Однако дурацкая баранка руля, безжалостно впившаяся в поясницу, всё портила.
— Я так больше не могу, — выдохнула я, когда губы парня скользнули по моей шее.
— Я тоже, — выдохнул он в ответ, продолжая ласкать чувствительную кожу.
— Этот чертов руль сводит меня с ума! — отстранившись, выпалила я и завела руку за спину, с облегчением потирая ту.
Пашка в ответ недоуменно посмотрел на меня, зависнув так секунд на десять, а потом вдруг уткнулся мне в плечо и задрожал всем телом.
Поначалу я вовсе растерялась, не понимая, что собственно происходит. Но когда с губ парня сорвался смешок, до меня, наконец, дошло…
Этот подлец смеялся! Бессовестно ржал надо мной, пока я, между прочим, нервничала.
— Ты просто мастер портить нужный момент, Китти-Кэт, — успокоившись, заулыбался Пашка и потянулся куда-то вниз. Раздался щелчок, а в следующий миг сиденье плавно отъехало назад. Так, что баранка перестала касаться моей спины. — В другой раз просто прямо скажи мне. Окей? — его ладонь опустилась на мою талию, невесомо поглаживая её.
— Вообще-то я так и сделала, — хмуро напомнила я, переваривая сказанное им «в другой раз», и сладко зевнула.
— Устала? Может, все-таки ко мне? Выспишься.
— Твоя чрезмерная бодрость заставляет меня сомневаться в этом, — хмыкнула я. — Серьезно, Паш, по всем законам логики ты должен был отрубиться часа три назад.
— Я редко когда сплю после концертов, — как ни в чем не бывало, признался он, накручивая прядь моих волос на палец. — Слишком много адреналина в крови.
— Занятно. И как это ощущается?
— Примерно так, — прошептал парень, притягивая меня к себе за подбородок. Губы опять опалило нежностью, а кожу осыпало знакомыми мурашками.
— Может, все-таки поедешь со мной? — когда мы оба начали задыхаться от поцелуев, вновь попросил Паша.
«Нет. У меня смена в клубе».
— Нет. У меня защита курсовой. Нужно подготовиться, — ответила я, избегая его взгляда. Отчего-то ложь теперь давалась мне не так легко, как прежде.
— Тогда уходи, пока я не увез тебя, — парень вскользь коснулся моей щеки губами и помог перебраться на соседнее сиденье.
- Ого, уже рассвет, — я уставилась в лобовое стекло, за которым серое небо пронзало пламенеющими стрелами утреннее солнце.
— Да. А у меня через четыре часа утренний эфир на радио, — Паша потер ладонями лицо, выдавая свою усталость. — Буду делиться впечатлениями от концерта.
— Через четыре часа?! Нельзя быть настолько повернутым на своей карьере, Краснов. Нет, ты точно неадекватный.
— И клоун, — усмехнулся он, припомнив наш давнишний разговор.
— И клоун, — согласилась я и закусила губу, игнорируя необъяснимую тоску внутри, что камнем давила на сердце, стоило только подумать о том, что нам вскоре придется расстаться.
— Что, не можешь уйти? — проницательно спросил Паша. — Да уж, вот это ты влипла, Сватова, — насмешливо добавил он, а камень на моем сердце стремительно уменьшился до размеров песчинки.
«Шут гороховый, блин!»
— Знаешь что, Краснов? Удачного тебе эфира! — выпалила я и, не давая себе шанса на сомнение, потянулась к знакомой ручке на двери, сразу же вынырнув из теплого салона авто в утреннюю прохладу.
Конечно же, музыкант выскочил следом за мной.
— Да ладно тебе, Китти-Кэт, я просто озвучил правду, — на мое плечо опустилась рука парня, и мы в обнимку зашагали по знакомой асфальтированной дорожке.
— Я ведь тоже влип, Сватова, — спустя время признался он, а моё сердце тотчас предательски затрепетало.
Мы так и не обсудили статус наших отношений. Да и, честно говоря, мне не особо хотелось их обсуждать. В моей жизни и так хватало обязательств. А отношения — это неизбежные обязательства. Однако и отказаться от Паши я не могла. Поэтому, совершенно не знала, что делать.
— О, наш абрикос, — когда я так и не нашлась с ответом, нарочито-весело протянул парень, остановившись у дерева. — Ого, смотри, уже и абрикосики появились, — Паша протянул ладонь и сорвал небольшой зеленый плод, рассматривая его.
— Абрикосики? Краснов, ты издеваешься? — сложив руки на груди, недоуменно спросила я.
— А ты — нагнетаешь. Расслабься, Кэти, — он притянул меня к себе, коротко целуя. — Не знаю, что творится в твоей голове, так что на всякий случай уточню: я хочу, чтобы мы были вместе.
Заслышав его последнюю фразу, я мгновенно напряглась и уставилась в землю, на что Пашка ответил мягким смехом:
— Какая же ты невозможная, — он на миг прижался губами к моей макушке. — Сватова, я же предлагаю тебе быть вместе до самой смерти. Просто давай попробуем и посмотрим, что из этого выйдет?
— А если ничего не выйдет? — я запрокинула голову и заглянула в глаза цвета грозового неба.
«Если ты не сможешь принять ту, кем я стала?».
— Не узнаешь, пока не рискнешь. У нас только одна жизнь, Кэти. Зачем её тратить на пустые предположения? Делай то, что хочешь, — он усмехнулся и лукаво добавил: — А хочешь ты — меня.
— И кто из нас невозможный? — я с улыбкой посмотрела на парня и крепко обняла его за талию. — Вот как мне с тобой таким быть?
— Главное быть. Просто будь со мной, Китти-Кэт.
— Буду, — пообещала я и, привстав на носочки, поцеловала этого невыносимого, но такого дорогого мне человека.