Пашка заметил, как девушка дернулась в ответ на его последнюю фразу и изощренно выругался. Обещал же себе быть сдержаннее. Легкие вдруг налились такой тяжестью, что стало трудно дышать. Парень со злостью выбросил недокуренную сигарету и взъерошил ладонью волосы. Наверное, он это всё заслужил. Если бы он не оставил её тогда, после смерти родителей. Если бы был рядом…
— Я же писала тебе, что мы случайно с ним встретились, — Катя подошла сзади и обняла его одной рукой за талию. Так легко и привычно, словно между ними и не было непреодолимых стен из лжи и обид. — Я искала работу в клубе и тут Костя, — она уткнулась лбом в его спину, согревая своим дыханием. — Мне тогда было так страшно… — сбивчиво призналась она, а у Паши, будто всё внутри перевернулось и грудь разорвало надвое. Он сам того не замечая накрыл её руку своей, переплетая их пальцы. Как бы ему хотелось оградить её от всего этого. Защитить. Но она сама сочинила для него эту долбанную сказочную страну. Сама выбрала держать его в неведении.
— Скажи, а если бы Димка не узнал о клубе и не рассказал мне, ты бы и дальше обманывала меня?
— Я… я хотела рассказать тебе. Просто… боялась. Всё так далеко зашло… Знаю, это не оправдание. И ты вряд ли простишь меня. Я бы не простила.
Пашка промолчал. Она и так всё сказала за него.
— Но я по-прежнему… несмотря ни на что… — пылко продолжила Катя, однако её наглым образом перебили:
— Боже ты мой, сколько драмы! Сейчас зарыдаю! — внезапно раздалось незнакомым голосом, заставив Катю с Пашей недоуменно заозираться. — Я бы на твоем месте, парень, ни за что бы её не прощала, — наконец, из-за массивной колонны, в нескольких метрах от них, показалась странноватого вида незнакомка. Растрепанная, со следами потекшей туши, в испачканном свадебном платье и сумасшедшим взглядом, который громче слов говорил о степени её «трезвости».
— Спасибо. Обойдусь как-нибудь без ваших советов, — грубо бросил Краснов, встав плечом к плечу с Катей. Ему претило, что какая-то городская сумасшедшая подслушивала их.
— И этот гордый, — незнакомка недовольно поцокала языком и с усмешкой посмотрела на Катю. — Совсем, как наш Стасик, скажи, Катюх? Э-эх, не умеем мы с тобой мужиков выбирать, подруга.
— Милана?! — изумленно воскликнула Сватова, по-новому взглянув на девушку. Многое встало на свои места: платье, прическа, украшения…
Но что она здесь забыла?
— Что, не ожидала?! — широко улыбнулась Лукьянова. — Вот мы и встретились, подруга. Прямо в день моей свадьбы! Символичнее и не придумаешь.
Кате от её последних слов стало дурно. И она покрепче перехватила Пашкину руку.
— Ты её знаешь? — наклонившись к ней, тихо спросил Паша.
— Это невеста Стаса. Бывшая, — в тон парню ответила Катя, ощущая, как от беспричинного беспокойства потеют ладошки. Что-то было не так. Милана не должна быть здесь.
— Кстати, Катюх, вижу, ты уже выздоровела? Э-эх, надо было Вадику сказать, чтобы он получше тебя отделал.
— О чем ты?
— Неужели Стасик тебе не рассказал? Хотя, это вполне в его репертуаре. Как он может так низко пасть в твоих глазах? Боже упаси, если его шлюшка узнает, что это именно его невеста приказала её избить.
— Так это ты, — Краснов, поддавшись эмоциям, шагнул было к незнакомке, да так и замер, напоровшись взглядом на дуло пистолета.
— Стой где стоишь, красавчик, — Милана поудобнее перехватила вороненый ствол. — Я с десяти лет стрельбой занимаюсь, уж будь уверен, не промахнусь. Это и тебя, сучка, касается! — теперь оружие указывало на Катю. — А ну быстро бросила мобильник на землю!
В тишине ночи раздался громкий стук упавшего на бетон смартфона. Пашка почувствовал, как дрожат девичьи пальцы в его руке, и ободряющее сжал их. Происходящее походило на какой-то новый уровень сюра. Спятившая невеста, пустое больничное крыльцо, дождь, и они с Кэти под дулом пистолета… Такого не бывает. Такого просто быть не может! Парень осторожно отклонился в сторону и попытался сквозь огромное окно разглядеть больничный холл. Должен же там хоть кто-то дежурить!
— Ай-ай-ай, какой нехороший мальчик, — Милана, играючи, пощелкала курком. — Знаешь, я сначала хотела прикончить её, — она кивнула на притихшую Катю, — но, кажется, передумала. Будет гораздо интереснее наблюдать, как эта шлюшка убивается по тебе. Око за око, зуб за зуб, парень за парня…красота! — на этих словах она передернула затвор и опять нацелила ствол на Пашу.
— А Стас был прав, — неожиданно-звонко произнесла Сватова, — ты и вправду поехавшая. Я бы тоже от такой сбежала.
— Что ты несешь, дрянь?
Пашка тоже недоуменно посмотрел на Кэти: «Что она, мать твою, вытворяет?»
Но, когда Сватова выдернула свою руку из его ладони и встала между ним и Миланой, он понял…И ужаснулся. В груди запылало от нехватки кислорода, а пульс в ушах загрохотал с такой силой, что он уже не разбирал, что Кэти там такого говорила. Он вдруг почувствовал себя вновь маленьким, семилетним мальчиком, которого грабители закрыли в ванной. Тем Пашей, который так и не сумел спасти своего старшего брата.
Только на месте Вовы теперь была Катя…
Милана Лукьянова была из числа тех счастливцев, которым повезло родиться в обеспеченной семье. Личный пони, частные концерты от обожаемых кумиров, уикенды в «Диснейленде», каникулы на экзотических островах, наилучшие учебные заведения и собственная художественная галерея в центре столицы. Да, пожалуй, у Миланы было всё и даже больше. Кроме одного. Её не любили.
Ещё с пеленок она привыкла к некой «безучастности» родителей по отношению к себе. Вечно занятой отец, у которого на уме только бизнес, и витающая в своих эфемерных мирах мать-художница. Каждый из них жил своей жизнью, в которой почему-то не нашлось места собственному ребенку. Хотя Милана из всех сил старалась «отвоевать» для себя это треклятое место.
Так, чтобы стать хоть чуточку ближе к отцу, она решилась разделить с ним его давнишнее увлечение стрельбой и охотой. Папа и вправду поначалу загорелся этой идеей. Он даже самостоятельно, без помощи каких-либо посредников, учил её, как правильно обращаться с оружием, вывозил в лес, объяснял как добивать животных, чтобы те не мучились. Но однажды, после их очередной совместной вылазки, Милана жутко простыла и тяжело заболела. С тех пор отец жестко отвергал её интерес к охоте. И всё, что у нее осталось, это редкие «соревнования» по стрельбе в выходные.
С матерью дела обстояли ещё хуже. Белла Лукьянова была талантливой художницей и крайне сложным человеком. Будучи несмышленым ребенком Мила часто ассоциировала маму с феей. То, как она писала картины, с какой легкостью создавала целые миры на холсте — восхищало. Именно благодаря матери Лукьянова открыла для себя живопись. Однако мать, в отличие от искусства, так и осталась для нее чем-то недосягаемым. Чужим. Феей, которая с течением времени превратилась в обычную, среднестатистическую ведьму, что сумела «залететь» от влиятельного бизнесмена, обеспечив себе безбедную жизнь и выторговав художественную студию в Барселоне, в качестве подарка за рождение наследницы.
Живопись и стрельба не сработали. Как и безобразное поведение на уроках, вечные приключения на вписках и проблемы с наркотиками. Максимум, что она получила — заточение в наркологической клинике и избитые угрозы о лишении наследства.
А потом случился Стас и всё поменялось. Впервые в жизни её оберегали. О ней заботились. Не из чувства долга, а просто так. Потому что он любил её, а она… Она не умела любить. По крайней мере, так утверждал психолог, с которым Мила, по прошествии времени, пыталась «проработать» свои тригерры.
И пока врач нес очередную чушь о том, что ей следует «отпустить и двигаться дальше», спроецировав в голове счастливое будущее без Стаса. Милана решила не просто проецировать, а создавать. С участием Сереброва, конечно же. Ведь только рядом с ним она была по-настоящему счастливой.
Жаль, что Стас совсем иначе представлял свое будущее…
— Мил…Милочка, — Леся опустилась перед ней на колени и безуспешно попыталась вырвать тяжелую бутылку из рук. — Пойдем в дом, а? Ну, что ты тут сидишь?