Древко вонзилось в макушку кобольда. Монстр беззвучно плюхнулся на спину.
Все идет нормально. Гаэдинну просто нужно было войти в лагерь, выполнить свою задачу и снова ускользнуть, прежде чем кто-нибудь найдет труп.
Проползая мимо тела, он искал значок или какой-нибудь другой опознавательный знак, который мог бы забрать. Не найдя ничего беглым осмотром, эльф решил не задерживаться и продолжил путь. Но, к счастью, даже несмотря на то, что Трескель был бедным королевством, или бедной провинцией, охваченной восстанием, согласно традиционной точке зрения Чессенты, Аласклербанбастос каким-то образом нашел деньги, чтобы нанять изрядное количество иностранных наёмников. В результате его армия состояла из множества воинов, которые в большинстве своем были незнакомы друг другу. Если Тимора улыбнется, Гаэдинн сможет хоть ненадолго вписаться в нее.
Он продолжал иди в полуприсяди, пока не подошел к краю лагерю и не оказался от него на таком расстоянии, на которое мог бы отойти часовой по нужде. Эльф вгляделся в темноту, ища любого, кто мог бы смотреть прямо в его сторону, а затем выпрямился. Сделав вид, что застегивает застежки на штанах, он неторопливо направился к палаткам и потрескивающим кострам.
Как Гаэдинн и надеялся, он не привлек особого внимания, даже несмотря на то, что большинство солдат-людей храпело либо в своих палатках, либо в спальных мешках под открытым небом. В основном бодрствовали ночные существа - чванливые орки со свиными мордами и прочие гоблиноиды.
Он огляделся и заметил восемь орков, сидящих у одного из небольших костров. Все они носили гербовые накидки с эмблемой, изображающей глаза и скрещенные кости - Красные Копья, рота наемников, состоящей исключительно из орков. Более того, они передавали по кругу закупоренный кувшин, ожидая, кто же, все-таки, решится открыть его. Гаэдинн решил, что это была отличная возможность присоединиться к ним.
- Доброй ночи, - сказал он. - Что должен сделать товарищ наемник, чтобы попробовать содержимое кувшина?
Все орки повернулись к нему. Самый большой, носивший ожерелье из отрубленных ушей и, по-видимому, выколовший себе глаз в преданности богу войны Груумшу, усмехнулся.
- Отрастить клыки.
Его товарищи засмеялись.
- И костей, чтоб быть покрупней. - Сказал другой орк.
Красные Копья снова засмеялись.
- Жаль, - сказал Гаэдинн. - Я надеялся, что ответом будет: “немного каммарта для веселья”. - Он сделал вид, что огляделся, чтобы убедиться, что на него не смотрят офицеры, затем вынул небольшой тканевый мешочек из сумочки на поясе.
Каммарт был наркотиком, состоящим из редких лесных корней и подземных грибов. Он усиливал рефлексы и придавал ощущение безграничной энергии. В сочетании с алкоголем и природной воинственностью орков это почти гарантировало драку, но Гаэдинн надеялся, что уйдет до того, как начнутся серьезные неприятности.
- Посмотрим. - Сказал одноглазый орк.
Гаэдинн бросил ему мешочек.
Капитан Красного Копья поймало его, развязал веревочку, стягивающую его, опустил внутрь палец и поднял его назад, вместе с несколькими песчинками горчичного цвета. Орк облизнул палец и вздрогнул.
- Неплохо, - хрипло сказал он. - Ладно, человек, садись, если хочешь.
Двое других орков разошлись. Когда Гаэдинн занял освободившееся пространство, Одноглазый откупорил свежий кувшин, вылил в него каммарт, а затем закрыл горлышко рукой и встряхнул сосуд.
Когда он пошел по кругу, Гаэдинн решил только притвориться, что пьёт, но передумал так как не хотел рисковать, чтобы орки заметили и заподозрили его. В кувшине оказался крепкий сидр, вероятно, украденный с какой-то фермы. Все было бы неплохо, если бы каммарт не сделал его горьким.
Как бы то ни было, ему не понравился ни вкус, ни резкий запах, от которых у него быстрее забилось сердце, а пот покатился со лба, но он старался выглядеть так, как будто это было нормально.
- Итак, - сказал он, - еще одна мерзкая осада.
Один из орков хмыкнул.
- Мне нравится добыча внутри, - продолжил Гаэдинн. - Но я ненавижу ждать.
Одноглазый усмехнулся.
- Так значит, ты не слышал.
Оракс притаился в башне, глядя на часового, бродящего взад-вперед по стене. Он и его товарищи забились в свои укрытия до заката, а он был голоден, замерз и, большую часть времени, ему было неуютно. Но в основном, хотя он и старался скрыть это изо всех сил, он нервничал.
Трескельцы посылали что-то в темноту. Что-то, что могло пробираться на вершину стен Сулабакса, находить одиноких стражников и разрывать их на части.