Джулия отвлеклась на огромные информационные табло, встроенные на стенах колоссальных небоскрёбов. Каждое выдавало одну единственную картинку, заменив ею безобидную рекламу и социальные ролики. Весь Трезубец воззрился на фото: бледное лицо с тёмными волнистыми волосами до плеч. Водянистые зрачки, высокомерная физиономия и студёный взгляд. Джулия ахнула в трубку картриджа, не сумев сдержать эмоций. Конфорнум объявил, что за покушением на жизнь и здоровье Лидера Трезубца стоит некий Инсар Килоди, беженец, проживавший в Котловане. Именно его миниботы передали "смотрителям" тревожный сигнал, зафиксировав страдания Самюэля Фрая. Мониторы влажного подвала высветили ту же самую картинку, которую видели илейцы.
-- Чтоб меня, -- проскрипел Инсар и, опомнившись, добавил, -- исключительно не вовремя.
-- Убийца! Ты -- убийца! Сволочь! Тварь! -- Джулия разошлась не на шутку. -- Как ты посмел позвонить мне?! Мразь! Чтоб ты сдох!
-- Прощай, -- выпалил Килоди и отключил вызов.
-- Потусторонняя Вязь просит твоего внимания и всячески поощряет тебя, -- снова зашипели колонки безыдейным тоном, -- но пока что рано. Мелодия набирает обороты. Ещё не всё стало на места, кои запустят необратимые процессы.
-- О чём ты? -- пропустив мимо ушей слова сибера, как бы, между прочим, спросил Килоди. Он был поражён и раздавлен. На него объявят охоту. Оставаться в Трезубце, да и во всех Илейских территориях смертельно опасно. Джулия ему не поверила. Ни одному слову. Зачем он вообще задумал связаться с ней? Болван!
-- Пошёл вон! -- откуда сверху проревел Артук.
Инсар подчинился.
В монастыре не спали. Закончилась вечерняя молитва, и послушники, которым не хотелось укладываться в свои постели, отправились развлекаться. Мужчины прикладывались в пивной, дамы шептались и обсуждали последнее шоу с участием популярных звёзд илейского мюзикла, поставленного по пьесе Раджа Парторосы "Гремучий поцелуй ледяного приведения". Вещь странная, неоднозначная, однако складно адаптированная для неискушённого зрителя. Звериный рокот двигателей послышался ещё за версту, где-то на Монастырском тракте. Вскоре ворота распахнулись, и на постоялый двор въехало две машины: вездеход Атласа и громадный квадроцикл Джулии. Двигатели заглохли, навстречу гостям вышли послушники монастыря. Календара Блоус с любопытством рассматривала новоприбывших, подмечая, что среди них затесались две прелестные девы. Молоденькую и хрупкую Календара узнала сразу, просияла и бросилась обниматься.
-- Неола Фрай, милая, как я рада, что ты у нас! -- вскинула руки глава церкви. -- Будь как дома, не думай о горестном, здесь все счастливы тебе помочь.
Неола стеснительно улыбнулась, поблагодарила жрицу и покраснела.
-- Проходите в наш общий дом, -- засуетилась Календара, -- будем вас расселять в покои. Уже всё подготовлено, осталось занести вещи.
Отужинали в относительной тишине. Атлас смертельно устал, Кей что-то болтал, но никто его внятно не слушал. Неола уплетала запечённую форель. Блюдо произвело на девочку искромётное впечатление, поскольку в своём замке она ни разу не пробовала ничего жареного, острого или худо-бедно печёного на углях. Обходилась чаще кашами и варёными овощами. Не зная лучшего, иногда удирала в большой город, даже в Котлован, лопала сладости, но каждый раз после поимки получала нагоняя от отца. Фрай не смел бить свою дочь, но наставлениями и угрозами мучал изощрённо, с фанатизмом. Календара, принимавшая участие в тихом ужине, изредка любопытствовала у Неолы о разных элементах её прежней жизни, при этом каждый раз напоминая, что она, Неола, находится в обители понимания, любви и благодетели. Календара Блоус была опытным хамелеоном, который должен жить в любом мало-мальски разумном дипломате. И сейчас она с изяществом меняла свои цвета, представая в облике безобидной, сочувствующей матери, которая участливо сопереживает своим непутёвым детям.
Неола и Джулия получили одну просторную комнату на двоих. Огромное квадратное окно во всю стену, светлые обои, письменный стол, два деревянных стула и высокий четырёх створчатый шкаф. Все вещи поместились на паре полок, обе девушки не были охотницами до разного шмотья. Когда Неола устроилась в свежей постели, Джулия ещё смывала свой макияж. Лохматый питомец принцессы устроился рядом с кроватью, зарыв мокрый нос в когтистые лапы.
-- Похоже, тот деревянный красавчик запал на тебя, -- хихикнув, пролепетала Неола и укрылась краем одеяла, оставив только маленькие чёрные глазки.
-- Глупости, -- отмахнулась Джулия, не удивившись такому заявлению.
-- Он всю дорогу пялился на тебя, как жирная баба на слоеный кусок торта, -- не унималась Неола.
-- На меня часто глазеют, -- возразила Джулия и, выключив свет настольной лампы, улеглась в постель.
-- Почему вы меня забрали с собой? -- резко сменив тему разговора, серьёзно спросила принцесса.
-- Признаться, сама не знаю. Пожалуй, Атлас прав, здесь безопасно.
-- А чего мне бояться?
Разбавляя темноту, голосок девочки звучал как ивовая свирель.
-- Жестоких людей. В них самое зло, -- отрезала Джулия и отвернулась к стене, намереваясь поскорее уснуть. Она вспоминала лицо Инсара, отрешённое и замкнутое. Выражение, напоминавшее, скорее заледенелую фигуру на празднике в Олос-Марке. Однако именно эта, бессмысленная, немая и мёртвая маска заставила её первой начать разговор. Не самый худой разговор, между прочим. Ей показалось, будто за этим непроницаемым покровом сокрыто нечто глубокое, обширное и богатое. Как же она заблуждалась! Но зачем он связался с ней? К чему все эти объяснения, ведь знакомы они не дольше десяти минут? Глупая, глупая Джулия. Не стоит искать ответы на незаданные вопросы. Расспросы в умиротворённой тишине закончились, маленькая Неола всё поняла.
***
Три дня минуло с тех пор, как Лидер Илейских Территорий и Трезубца слёг, одолеваемый ужасной болезнью. Врачеватели озадаченно пожимали плечами, проводили собрания и даже приглашали детрийских коллег, которые в свою очередь посоветовали весьма любопытные методы, всё же отвергнутые коллегией илейских медиков. Палата, в которой доживал свои дни Самюэль Фрай, оказалась самой обычной. Койка, на ней тело, вокруг мониторы с выведенными на них биоданными пациента, фиброкапельница и множество внедрённых через трубки миниботов, которые изнурительно поддерживали жизнь, истощались, обновлялись. Средний запас энергии минибота в теле илейца - год, это 412 дней. Подпитываясь продуктом обмена, минибот тянет свою лямку, находясь, фактически, в спящем режиме, сканируя раз в месяц организм на выявление болезней или зловредной расположенности. Но проходит год, и искусственный микроорганизм отмирает, нуждается в выведении и, если угодно клиенту, замене. Тело Самюэля Фрая же практически утратило свою самостоятельность, потому армия миниботов поддерживала на своих хрупких плечиках его дыхание и способность шевелиться. Иногда Фрай дёргал ногами, сжимал кулаки или пытался издавать нечленораздельные звуки. Порой это напоминало конвульсии, однако врачи твердили, что организм борется, мозг силится вернуть владельцу сознание, а мышцам былую силу. Но требовалась уйма времени и заботы. На скорый результат не рассчитывал даже самый наивный оптимист.
В палату Фрая заглянула ухоженная женщина в сером халате, ответственная за медицину Трезубца. Она подошла к пациенту, осмотрела его, затем обошла койку, коснулась панели на квадратной коробке с яркими мигающими датчиками. Что-то клацнуло, и крышка, будто дверца гироплана, поплыла вниз, открывая доступ к своему нутру. Пять разноцветных флаконов стояли на своих чётко определённых позициях, а жидкость, наполнявшая их, поступала через тонкие трубки в кровь Лидера, выполняя особенные функции. Пять эликсиров, редких и невероятно дорогих, восполняли ряд утерянных организмом свойств. Два из них, красный и сиренево-розовый нагружали мозг, заставляли его работать в штатном режиме, провоцировали воспоминания, пробуждали нейронную активность. Ещё два -- коричневый и светло-синий -- растекались по телу, проникали в эпителий, поддерживали мышечную активность, тонус. Вкупе с миниботами это была лучшая терапия, на которую мог рассчитывать илейец. Спустя два дня Фрая поместят в биокамеру, где начнётся активное воздействие ЙЕФ-лучами, рассчитанное на регенерацию повреждённых тканей, сухожилий и сужение лимфоузлов. Разрушительная ЙЕФ-терапия стала кладезем медицины при своевременном блокировании отрицательных свойств лучей, которые теряют свою силу, встречаясь с элементами чёрной жидкости, распределённой по всей площади больного тела. Но если не ввести в травмированный организм чёрный эликсир заблаговременно, ЙЕФ-терапия окажет разрушительное воздействие. Пациент умрёт от облучения.