***
-- "Вечный странник" -- это колоссальный проект, над которым мы работали семь лет и который невозможно вот так просто взять и остановить! Не вижу никаких сложностей с тем, чтобы заменить одну рабочую единицу другой без истерик и перетасовки намеченных планов!
-- Да, вы правы: принимать скоропалительные решения нельзя. Но, уважаемый господин Фрай, вся загвоздка в том, что в качественном смысле разверзлась огромная пропасть. Мы собирались отправить в миссию на эту позицию человека, но никак не бота.
Оживлённый спор в приёмном зале Трезубца стал обычным делом. Лидер илейцев, директор "Чистого разума" и светоч в вопросах дисциплины, порядка и контроля раз в месяц оказывался в ситуации защищающегося. Он отбивал нападки Высшего Конфорнума, многие члены которого не во всём разделяли взгляды и методы Самюэля Фрая.
-- Хотел бы с вами не согласиться, -- успокоившись, продолжил Фрай, -- так называемый бот -- это полноценный автономный продукт "Чистого разума", надёжный и абсолютно компетентный в вопросах космической навигации и устройства корабля. Высококлассный техник и штурман одновременно. И не будь Конфорнум столь упрямым, я бы и не стал рассматривать человека на эту позицию в принципе!
-- Однако я правильно понял, вы хотите возложить ответственность за потраченные миллиарды статусных единиц, часть которых долгие годы понемногу уходила со счетов наших граждан, на бездушную, безответственную и крайне нестабильную машину? -- главным оппонентом Фрая был председатель Конфорнума, высохший старик в крупных прямоугольных очках по имени Виктор Соломон. Его седая бородка давно приняла форму перевёрнутого равнобедренного треугольника, а на бритой голове чернело крупное родимое пятно. Председатель Высшего Конфорнума избирался элитой раз в десять лет и считался вторым человеком после предводителя, которого в свою очередь выбирал народ, в том числе и свободолюбивые граждане Котлована.
Фрай скитался по залу, преисполненный внутренним возбуждением, почти огорчением, которое могло перерасти в откровенную злобу. Красный маячок не промолчит, если пылкость расшатанных чувств выльется наружу. Потому Самюэль Фрай взглянул на собеседника, мягко улыбнулся и вскинул руки:
-- Мы вольны думать, что всё, предначертанное нам, явиться благим разумением. Однако признаюсь, что будущее мне неподвластно, а горизонты наши неосязаемы. И потому лишь вера в лучшее и наше старание даруют мне надежду, которая позволяет мечтать о прекрасном. Я не занимаюсь поэтикой, господа! У нас отличные союзники за океаном. Детра лояльна к нам и потому снабжает нашу экспедицию лучшими технологиями. Мы можем найти апатиниум там, где нога наша никогда б не ступила, будь мы трусливы. А потом отыскать на небосводе ту крохотную точку, откуда к нам принеслась Глыба и подарила вместе с разрушением бесценный ресурс - не это ли пример слепого решения, бывшего на самом деле зряче всех других? И не беспокойтесь о деньгах народа. Поверьте, львиную долю финансов и ресурсов предоставила нам Детра, имеющая свой немалый интерес в совместном изучении космоса и, если повезёт, других планет.
Фрай облокотился на стол, за которым восседали члены Конфорнума, снял запотевшие круглые очки и принялся протирать линзы белоснежным платком. Заседание приостановилось. Все молчали. Кто-то попробовал начать спор, но тут же поперхнулся и оставил потуги.
-- Будь, по-вашему! -- холодно произнёс Председатель Соломон и покинул совещательный зал.
Фрай вернул окуляры на место и тихонько кивнул, подав сигнал о конце заседания. Конфорнум разошёлся, оставив Фрая наедине со своими мыслями. Его тревожили новости, приходившие из "котла". Зверское убийство, которое чуть было не сорвало исторический полёт. Жертвой неизвестного потрошителя стали трое из "трудовой коммуны". Один из них, Вальтер Флас, крепкий мужчина с короткими ногами и широкими плечами стал счастливчиком, которого на конкурсной основе выбрали на пост механика "Вечного странника". Он несколько месяцев проходил адаптационные процедуры, сдавал нормативы и зарекомендовал себя крайне способным парнем с размашистыми манерами, портившими имидж экипажа. За несколько дней до старта Флас был отпущен домой, повидаться с родственниками и друзьями. И случилась трагедия. Вальтер Флас мог стать данью демократии и примером для всех, кто с детства мечтал добиться невероятных высот. И он был козырем Фрая в борьбе за новый пост на выборах. И вдруг он его выронил из рукава, неуклюже и чудовищно нелепо.
Дисплей монитора засветился и произвольно ожил. На экране появилось лицо мужчины. Оно ничего не выражало. Черты этого лица были настолько любопытны, что после смерти их носителя нужно было бы сдать череп в университет, где его осматривали бы юные эскулапы на предмет дивной исключительности.
-- Снова обижаешь бедного старика, -- прошептал уникальный череп своими полноватыми, аккуратными губами. Тёмно-зелёные глаза мужчины были глубоко посажены и немного опечалены. Скулы грубые, чёткие, но не навязчивые. Чёлка тёмно-серых волос уложена набок, лицо начисто выбрито. На вид лет сорок пять. Внешность восхитительного, но холодного высокомерного величия.
-- Опять ты, -- скривился Фрай.
-- Не мог же я пропустить концерт. Так и ждут, когда бы им начать пировать, закусывая твоими потрохами, -- лицо в мониторе слегка улыбнулось, но глаза остались немыми и безучастными.
-- Сгинь! -- не поддаваясь гневу, плюнул в экран Самюэль Фрай.
-- Дождёшься, когда и сам не будешь рад тому, что создал своими полумерами. Любой порок нуждается в реализации. Одни считают себя обиженными, другие обделёнными. Посмотри на мой Сент-Вален. В нём выбрана дорога с односторонним движением. Ты же засрал все магистрали и считаешь это благодатью. Знаешь, что бывает с голодным человеком, которого выталкивают на стол пирующих жиртрестов прямиком из бочки, в которой его когда-то замуровали?
Фрай промолчал, отойдя от монитора. Он прекрасно слышал этот тягучий, гипнотизирующий баритон, от которого не мог избавиться. Вирус, запущенный в систему внутренних сетей, гадость, от которой негде спрятаться. Внутренний голос, который он искренне ненавидел.
-- Посмотри, какой шикарный зал для споров ты отгрохал, -- продолжал голос из динамиков, -- лепнина, мозаика, дань предкам. Трезубец запомнит тебя. Как бы ни так!
-- Что с ним станет? -- вмешался Фрай.
-- И сам понимаешь.
-- Бедолага наестся и умрёт от перенасыщения на почве острого обезвоживания и катастрофически долговременного недоедания, - предположил исход Самюэль Фрай.
-- Нет. И беда в том, что ты врёшь самому себе. В одном ты прав -- он сдохнет. Но только после того, как сметёт все запасы, приготовленные для пиршества, а потом проглотит каждого жирдяя, сидящего за столом. Одного за другим, как куриные крылышки. И лишь почти закончив с последним, он подавится берцовой костью, что встанет у него промеж горла. Пойми, братишка, ты в плену. Твои потуги со "Странником" и дружба с Детрой обречены. Ты мягок и нерешителен. Миниботы не стали решением социальных проблем. Ты знаешь, какой процент илейцев согласился на твою инициативу, не считая Трезубца?
Фрай промолчал. Он знал.
-- Четырнадцать процентов! Одинокие женщины, дряхлые старики и дети нерадивых родителей! Впрочем, и столица не слишком рада вынужденной мере. Народ не чувствуют себя в безопасности. Сорок шесть преднамеренных убийств за последний год! Шесть из них нераскрыты! Куда это годится, Самюэль? Твоя политика несостоятельна, а ты попросту жалок!
Фрай промолчал. У него не было ответов или возражений. Идеальный череп снова ухмыльнулся и исчез. Сеанс братской любви закончился. Вместе с ним завершился и сложный, невыносимо долгий рабочий день. Дома его ждала любимая дочь, вкусный ужин, верный пёс и недочитанная книга - редкий труд историка, исследователя и давнего друга Фрая - Асмара Мбалли, носивший название "Выродки Хсара".
***
В двухстах вёрстах к югу от величественного Трезубца шестьсот лет назад возник дивный по красоте монастырь, принадлежащий поборникам Святой Пятиликой Девы Асмиллы. Молодая религия, основанная на любви, доброте и терпимости. Альтернатива для илейских подданных, которые отвергли старых божеств, анархию и контроль над собственными мыслями и чувствами. Однако даже церковь добросердечия навязала свои условия. Распоряжением дочери Асмиллы, возглавлявшей храм, многим прихожанам были розданы "ободы сна". Согласно пророчеству, истинное зло в облике кровожадного Хсара и его приспешники проявятся в чьём-либо сне, и тем самым обнаружат себя. По легенде дева Асмилла лично рассказала об опасности, которая может подстерегать весь мир. Зафиксировав в документе "Сказания и мудрость Асмиллы" свои переживания, Пятиликая дева предостерегла будущее и создала ещё одну красочную легенду. "На благодатную почву снизойдёт первый последователь Хсара и мрази его -- проводники, очернят сие небо и станут вопрошать о душевных подношениях. И восстанет Хсар назло насильственной смерти, и возродит его погибели длань. В сим кроется семя мятежного духа и не произрастёт оно на почве благодетели". Так говорила Асмилла.