Каждый непредвиденный миг я испытываю небывалые ощущения: однажды я решил, что развалюсь на части, в прямом смысле. Я дико испугался, но Хсар внутри зарокотал, словно спящий, сытый зверь, и я перестал бояться. Порой я тону, погребённый гигантской волной, или горю, объятый несмываемым пламенем. Моя грудь иногда разверзается и стонет, особенно во время сна. Я способен управлять этой алой материей, что берётся ниоткуда, стоит мне её только позвать. Практикуюсь в лесу, где никого нет. Кобра отвозит меня и, конечно, всё видит. Но вопросов не задаёт, и я доверяю ему. В Котловане привыкают к моим истошным воплям, которые по ночам будят жителей общины. Я становлюсь живой легендой. Солнечный свет переносить всё тяжелее, я его никогда не любил, но нынче ультрафиолет докучает мне всего сильнее. Я страдаю потерями памяти. Помню Измира, Кобру -- их я вижу почти каждый день. Других, кого я хорошо знал, теперь вспоминать всё утомительней. Словно новая личность стирает старую. Сначала я боялся, но Измир назвал это периодом реабилитации после слияния. Я ему тоже доверяю, хоть он и зол на меня. Его народ страдает, а я медлю. Но НАМ так угодно, нужно выжидать.
В Котловане порядок. Строители возвели сторожевые вышки по всему периметру. Кобра основал военный лагерь и обучает добровольцев боевой мудрости. Наёмники приходят каждый день. Мест на всех не хватает. Вчера прибыли люди из Стердастоса, Маникура и с земли Тумолая Алая. Не войны -- изобретатели, ремесленники, математики. Я принял их с восторгом. Открытые по всей Илейи аптечные пункты Измир использует в качестве обменных пунктов: люди приносят редкие вещи, будь то техника или произведения искусства. Мы платим лекарствами и статами. Война порождает дефицит, мы боремся с ним, и люди начинают нам верить. Обитель Хсара разрастается за пределами "котла".
Во снах я вижу будущее. Оно залито огнём и кровью. Но Хсар убаюкивает меня безмятежностью, а верные Зуверфы несут свой караул, предостерегая от любых напастей. Четырежды покушались на мою жизнь. Сначала вольные наёмники -- смельчаки. И последний раз работал профессионал, нанятый Маятником. Я принёс их мятежные души в угоду Хсару.
И наконец-то я ощущаю их, я вижу их -- нескончаемые багровые реки мятежной энергии, которые разливаются в небе подобно веренице кровавых облаков. Я впитываю её, я часть этого великого таинства. И не может быть иначе.
В последние дни я тревожился и не находил причины. Будто бы во мне пустовала ячейка, припасённая для чьего то жара. Эта брешь разрасталась и подкашивала меня. Но пару дней назад в мой дом пришли смагоры. Они привели девушку. Мне потребовалось время, чтобы вспомнить. Джулия, милая Джулия. Мы иногда разговариваем, но пока очень редко. Едва касаясь её кожи, я заделываю ту сквозящую пробоину в двуликой душе. Хсар рад ей не меньше моего. И мне делается спокойно.
Пройденный день напитывает мятежные волны густыми красками -- люди верят в меня, они верят в Хсара. Они всё чаще преклоняются перед нашим именем, постепенно сменяя бравурный скептицизм немногословным кротким расположением. И заслуга НАША пока лишь в малых делах да полупустой приукрашенной молве. Как ничтожно надобно предпринять, чтобы засиять притчей во языцех.
Ввязавшись в войну, Ван Дарвик регулярно наращивает боевую мощь и бьёт всё больнее. Недавно он выкупил акции гиганта "Стиннто Тех". Значит, мехов станет только больше. Я дюжину раз требовал у Борна Блая, чтобы армия РОМБа вышла из страны гибриоидов, но все прошения остаются без ответа. Снова обитатели Шрама Земли будут принимать подарки в виде обломков сбитых гиропланов и частей трупов. Я не желаю войны, но Хсар протестует. Ван Дарвик готовит мир к НАШЕМУ явлению. Но может статься так, что его будет сложно усмирить или вытащить из уютной и защищённой конуры. Следует действовать незамедлительно и тонко. Прямой конфронтации моим воинам никогда не выдержать -- слишком силён Оло Ван. На его стороне многочисленная армия и новейшая техника. Однако на моей части игрового поля его дочь -- безупречная и хитроумная Джулия. Именно она предложила выход из сложного положения, который может раз и навсегда избавить нас от сумрачных мыслей в ожидании очередного болезненного укола Ван Дарвика".
***
В Перкасе отличная икра и выбор её огромен: пахучая, солёная, кисловатая -- на любой вкус. Цвет её тоже весьма разнится. Иногда смешиваются несколько сортов, и получается диковинное ассорти. Самый восточный порт севера славился своей икрой. Её продавали здесь тоннами. Стоила она копейки, даже в трудные времена. Некоторые, особенно предприимчивые воротилы, доставляли горшочки с морским лакомством прямо на дом, будь то замшелый пригород или фешенебельный отель на центральной площади.
Курьер позвонил в номер 516. Открыла худая дама с чёрными растрёпанными волосами. Спальный халат висел на её острых плечах как на манекене.
-- Мисс, ваш заказ, -- пробормотал кучерявый парнишка и протянул горшок с икрой.
-- Я ничего не заказывала.
-- Но как же? Отсюда позвонили и оставили заказ. Номер 516. Ваш номер.
-- Скорей всего это ошибка. До свидания.
-- Всего пять статов. Ерунда. А икра такая -- не оторваться, -- весело уговаривал парень, не опуская протянутого горшочка.
-- Пять статов? -- недоверчиво переспросила женщина.
-- Ага.
-- Чёрт с тобой, давай сюда и проваливай, -- она взяла посылку, сходила за картриджем и расплатилась.
-- Вкуснота ещё та! -- выпалил курьер и исчез.
Женщина закрыла дверь, принесла горшок на кухню, открыла его. Смесь чёрной, светло-коричневой, пунцовой и барбарисовой икры. Запахло морем. В дверь снова стучали. Женщина выругалась, щёлкнула замком и собралась гнать этого наглого засранца в шею, но на пороге стоял старый знакомый -- Оло Ван Дарвик.
-- Привет, Магнолия.
-- Здравствуй, милый, -- покраснев и слегка испугавшись, сказала Магнолия Эльверс.
-- Я получил твоё письмо и прибыл так быстро, как только мог.
-- Это ты прислал мне икру?
Оло кивнул.
-- Уверен, пожив у моря ты её так и не пробовала, -- Ван Дарвик усмехнулся, облизал взглядом откровенный наряд Магнолии и спросил разрешения войти.
Вскоре в комнату принесли бутылку игристого вина, свежий хрустящий хлеб и фрукты. Магнолия сидела на краю шикарной, обитой бахромой банкетки и крутила в руках золотой браслет, подаренный Ван Дарвиком в день её рождения пять лет назад. Оло открыл вино, разлил по бокалам и один из них подал Магнолии. Они чокнулись, Магнолия пригубила напиток, Оло залпом осушил весь бокал.
-- Итак, -- начал Оло Ван, -- что тебя заставило спрятаться в провонявшей рыбой промысловой дыре? И отчего ты так яростно не доверяешь Маятнику?
Балкон был открыт. Морской ветер колыхал тюль. И даже на пятом этаже отлично слышались гудки подплывающих в порт рыболовецких посудин, гул машин и трёп местных жителей, которые в карман за словом не лезли и, при случае, могли обложить отборными ругательствами.
-- Если говорить просто, я устала. От тебя, от политики, от дочурки твоей, которая тебя ненавидит. Но ты упрямо не забываешь её потому лишь, что она яркое напоминание о её матери... В общем, ты перестал быть моим. Вот я и сбежала.
-- Не похоже на тебя, -- сказал Оло и окинул номер беглым взглядом. -- Давно ты тут живёшь?
-- Всего пару дней. Путешествую, переезжаю с места на место. Вернулась из турне по Стердастосу.
-- Видела редких птиц?
-- Нет.
-- И птиц не видела, и местных лакомств не пробовала. Бестолковый у тебя отпуск получается, -- ухмыльнулся Оло Ван.
-- Я редко бываю в номере. Много гуляю, хожу в море с туристами. И кстати я уже попробовала здешнюю икру. Гадость, если честно.
-- А мне нравится, -- Оло взял нож, почерпнул им икру и размазал по багету. -- И вовсе переехал бы на север, будь на то моя воля. Но, увы, я нужен в Трезубце.
-- С некоторых пор я перестала следить за политикой и всем, что творится в мире, -- сказала Магнолия, -- Илейя воюет с сономитами. Опять.
-- И в последний раз, -- сказал Оло и съел багет с икрой, -- вкуснота, не то слово!
Магнолия робко засмеялась. Робость и сдержанность никогда не входили в ряд качеств Магнолии. Оло подошёл к ней, наклонился над лицом и резко ухватил рукой за шею. Магнолия пискнула и замерла, уставившись на раскрасневшееся лицо Оло Вана.