— Это вам он нужен. А я его придушу. — Зигги вырвался и помчался к калитке. Удерживать его было уже поздно. Вместо того чтобы кинуться со всех ног исправлять возможный ущерб, Твид и Додж спокойно наблюдали за Зигги, попятившимся назад, побледневшим, ошеломленным.
Перед ним возникла улыбающаяся Селеста, не предупрежденная о его ярости. Зигги, прежде с таким рвением осыпавший руку Селесты поцелуями, накинулся на нее, схватил за плечи и тряхнул.
— Как вы могли?!
Селеста не понимала, в чем состоит ее вина.
— Вы подписали с ним контракт?
— Да.
— Зигги, — раздался укоряющий голос Твида, — оставьте Селесту в покое.
Зигги уронил руки, признавая поражение.
— Я несколько недель подряд пыталась до него дозвониться, — оправдывалась потрясенная Селеста. — Я просила передать ему мои извинения за то, что тогда сбежала от него. Тогда мне не хватило закалки, чтобы понять степень его преданности.
— А потом он затащил вас в постель! — прорычал Зигги.
— Пока мне не выпало такого счастья. Я предупредила его о дне, когда заеду в его офис, и застала его там.
— А теперь, — продолжал Зигги с сарказмом, — он приехал сюда за Сиам?
— Да, если она захочет, чтобы он ее представлял. — Она никак не могла понять, чем вызвана его горечь.
— И после этого вы говорите, что все в порядке?
— Объясните мне мою ошибку.
— Молодое поколение лишено морали!
Она направилась к выходу на сцену; мужчины потянулись за ней. Селеста ожидала зрелища триумфа, но ее поразила выжидательная тишина.
— Что происходит? — спросила она у Зигги.
— Она готовится к кульминации. Вспомните, что произошло в кабаре в Джерси: там она заставила всех повскакать с мест.
— Что-то она задерживается, — забеспокоился Твид.
Сиам стояла, поджав губы, и интенсивно сопела носом, пытаясь восстановить дыхание.
— Никак не дает отмашку, — не выдержал Твид. — Не может, и все тут. Сделайте же что-нибудь! Что угодно, но подтолкните ее! — крикнул он Зигги.
Зигги на мгновение задумался. Его мохнатые горилльи лапы закрыли лицо. Потом он растолкал всех и, размахивая руками, завопил:
— Сиам, он здесь! Барни здесь!
Сиам отвернулась от аудитории, посмотрела на Зигги, но ничего не поняла. Она решила, что он приказывает ей петь.
— Вы делаете только хуже! — взвился Твид.
Сиам отвернулась от Зигги с намерением запеть, но в этот момент заметила в темном проходе партера знакомую фигуру. В лицо ударила горячая волна. Она не замечала, что плачет, пока от слез не затуманился взор. Внутри родилась новая сила, разорвавшая цепи горечи и насилия. Теперь, не испытывая больше страха, она чувствовала себя совсем беззащитной. Она не сумела отомстить, но благодаря этому обрела подлинную силу. Ее губы зашевелились, она произнесла про себя его имя, как бы напоминая себе о его существовании. Она была согласна на любое начало. Ее лицо озарила широкая, счастливая улыбка. Дирижер принял это за сигнал, и оркестр с воодушевлением заиграл музыку к финальной части выступления. Сиам запела о мужчине, которого не видела давным-давно; ей хочется, чтобы он поцеловал ее хотя бы разок, потом — чтобы поцелуй повторился, потом — чтобы он никогда не прерывался. Стадион услышал голос счастья.
Барни сразу понял, что искренний взгляд Сиам в любом случае, как он ни готовился, застал бы его врасплох. Его сердце ухало так громко, что он боялся переполошить соседей. Несколько минут назад билетер, пытавшийся всучить ему складной стул вместо нормального места, заработал гневную отповедь. Теперь он понимал, как наивно было надеяться, что ее искренний взгляд не настигнет его на любом, даже самом солидном расстоянии. Она оказалась права — он должен был ее увидеть. Наконец-то он снова повиновался только чувству, пусть и понимал рассудком все несовершенство мира, понимал, почему рушатся империи и загнивает общество.
Зигги повернулся к безмолвной Селесте, которая храбро пыталась выдавить улыбку.
— Она неподражаема, правда? — сказала она.
Зигги угадал в ее сострадательном выражении решимость женщины, осознавшей, что правда не на ее стороне. Он смиренно взял ее руку и поцеловал.
— Такое безумие не для вас.
Она чмокнула Зигги в щеку и зашагала прочь.
Зигги преклонялся перед силой ее характера. Его отвлек Барни — он появился в проходе, ведущем за кулисы.
Барни не захотел мешать своей счастливой физиономией триумфу Сиам. Зигги окликнул его:
— Рад снова тебя видеть, Барни.
Барни угодил ногой в какой-то чан и устроил звон. Его внимание привлекли носилки и кислородные подушки. Лавируя между ними, он удивленно спросил Зигги:
— Выходит, ты не надеялся, что у нее получится?
Зигги встретил его примирительной улыбкой, какой испокон веков встречали блудных сыновей столетние мудрецы.
— К своему стыду, я всякий раз убеждаюсь, что опыт не способен разгадать тайну, что скрывает невинность. Тоже своего рода слепота.
Барни был обезоружен столь радушной встречей и не нашелся, что ответить.
Шквал оваций заглушил слова. Аплодисменты разбегались по стадиону волнами, подхватываемые одним ярусом за другим. Сиам кланялась, распахивала объятия, посылала воздушные поцелуи; казалось, еще немного — и она воспарит над сценой. Медленно, шажок за шажком, она скрылась с глаз аплодирующих ей зрителей.
Зигги был вне себя.
— Наплевала на аплодисменты!
Однако и он восторженно взирал на широкую просеку, прорубленную в джунглях корысти и безумия любовью. Он восхищался Барни — и не потому, что тот не стал спасаться бегством, а потому, что вернулся на свою стезю на трезвую голову.Иную защиту от этого мира было бы смешно искать.
Сиам бросилась ему навстречу.
— Баааааарни! — взвизгнула она.
Барни изобразил улыбку, чтобы скрыть слезы, выступившие у него на глазах от этого ее безумного крика.
Сиам перепрыгнула через носилки и кислородные подушки и повисла на нем, обхватив за шею. Она тыкалась ему в лицо, целовала и одновременно поливала слезами.
Он тоже не сдержал слез и радовался тому, что она, прижавшись своей заплаканной щекой и намочив лицо, спасла его от позора.
Сиам хотела что-то сказать ему, но не сумела выдавить ни звука. Она поцеловала его, но и после этого у нее не нашлось сил на слова.
Все женщины за кулисами шмыгали носами и смущенно покашливали.
Сиам проглотила ком, подступающий к горлу, но он снова всплыл, как поплавок. Она прижалась лицом к его шее. Стадион продолжал аплодировать. Шум оваций заглушал любые слова.
Барни первым обрел дар речи. Его голос звучал хрипло:
— Я пришел просто взглянуть на тебя.
Она слепо обхватила его голову пылающими руками.
— Тебе больше не придется делать мне предложение, — с трудом прошептала она, осыпая его поцелуями. — Я говорю «да», вечное «да». Как только ты захочешь на мне жениться… — Слова захлебнулись в слезах.
— Сиам, — окликнул ее Зигги, — придется тебе ответить на аплодисменты, иначе они разнесут стадион.
Сиам еще крепче прильнула к Барни.
— Иди, — сказал он ей.
Она прижалась к нему всем телом.
— Какой из тебя менеджер? — не выдержал Зигги. — Ты не умеешь ее заставить.
Негодование Зигги только усилилось, когда Барни, обернувшись, продемонстрировал ему свою блаженную, беспечную физиономию.
Зигги и подоспевший ему на подмогу Твид стали отдирать от него Сиам. Твид тянул ее за пояс, Зигги — за ноги.
— Нельзя не отвечать на аплодисменты! — вразумлял ее Зигги.
— Лучше оставьте ее в покое, — посоветовал им Барни.
Они послушались и беспомощно опустили руки.
Сиам по собственной воле вышла к публике, которая, увидев ее, дружно вскочила, продолжая отбивать ладони.
— Мне нравятся счастливые завершения, — сказал Зигги, глядя на ярко освещенную Сиам, покидающую сцену. — Счастливый конец дарит мне чувство, будто я ни одного мгновения в жизни не прожил зря.