Лей поерзал в кресле. Ему очень не понравилась фраза Дорна о компрометации исполнителей. Этот выскочка будто читает его мысли.
— Стало быть, вы считаете, — сказал Лей вкрадчиво, — что итог операции — неудача? И только? В таком случае я повторю свой первый вопрос: вы сознательно заняли пассивную позицию? И если вы так уверены в порядочности руководства, не ваша ли пассивность оказалась причиной неудачи?
— Я понял, что вас настораживает. Стало быть, я слишком доверился Досту. А он практически не допустил меня к финалу работы. Свою роль в операции я бы вообще назвал технической. — Дорн смотрел в упор.
— Однако, — хмыкнул Лей. — А раздвинуть рамки этой роли заранее отказались?
— Этого я не говорил. Я прекрасно понимаю, что, разрабатывая подобные операции, следует иметь несколько вариантов их исполнения, может быть, исключающих друг друга. Тем я и занимался, но…
— Не заговаривайте мне зубы! Вы, очевидно, умышленно ничего не сделали.
— Чего же я не сделал? — возмущенно спросил Дорн, его возмущение было возмущением добросовестно поработавшего человека, которого облыжно обозвали трутнем, и Лей почувствовал это, промолчал.
Дорн продолжил напористо: — Вы прекрасно знаете, штандартенфюрер, условия моей работы в Лондоне. Да, на меня и барона Крюндера спецслужбы Королевства смотрят сквозь пальцы, отлично понимая, что стоит за моими досками и нансеновским паспортом барона, так же как и наши соответствующие органы смотрят на какого-нибудь англичанина, выдающего себя за торговца датским сливочным маслом. Но до тех пор, пока «датчанин» не затронет интересы рейха. И на меня смотрят сквозь пальцы, пока я кручусь возле досок и фон-лампеновской «Лиги», ибо бороться с III Интернационалом не грех. Я это говорю, чтобы еще раз напомнить вам, что не могу работать в открытую, завязывать в открытую те связи, которые покажут, что мои интересы куда шире борьбы с большевизмом. Мне для «Сиамских близнецов» были бы, наверное, нужны выходы на дипломатические и правительственные круги, но зачем дипломаты и члены парламента лесоторговцу? Не насторожило бы нас с вами, если бы какой-то «датчанин»-маслобойщик искал контакты с Лаллингером? Нет? Я позволю себе усомниться. Безусловно, я ищу контакты. И они у меня намечаются, складываются. Но я работаю на перспективу, ибо постоянно помню, какие задачи скоро встанут перед службой безопасности рейха, и для их исполнения мне важно не сгореть на ерунде, я не имею права рисковать.
— Ради досье министра иностранных дел можно и рискнуть! — воскликнул Лей. — Это не ерунда! «Сиамские близнецы» разрабатывались службой безопасности тоже, и, будет вам известно, в успехе операции заинтересован рейхсминистр Геринг!
— Согласен. Но я рисковал. Когда Скотланд-Ярд начнет искать похитителей, с чего он начнет? Вы это знаете, штандартенфюрер…
— Да, — согласно кивнул Лей, — они начнут искать изготовителей копии бювара, а через них — заказчика…
— У меня есть выход на случай, если придется объясняться с английскими бобби. Есть. С просьбой об изготовлении бювара по образцу обратились именно ко мне, потому что у меня есть знакомства среди русских эмигрантов, которые ищут заработок, одна из златошвеек — моя любовница, и я помог ей найти этот заработок.
— Она ваша любовница? — усмехнулся Лей.
— Нет, конечно, — с усмешкой ответил и Дорн. — Но это неважно. Важно другое — я не знал, зачем нужен бювар. Но потом я буду вынужден сказать, кто просил меня о содействии. И разумеется, я не назову имени барона Крюндера. Я скажу о мистере X, который за неделю до описываемых событий утонул, не справившись с управлением яхтой.
— Что ж, похвально. Но почему у Доста оказалась только одна страница текста? Где остальные?
— Я не видел документа, я и Доста не видел после того, как отдал ему бювар.
— Скажите, Дорн, как все-таки Досту удалось договориться с тем чиновником? Найти его?
— Деньги — все еще сила.
— А вы не знали, к кому обращался Дост?
— Мы с Достом решили, что мне лучше не знать — на случай неудачи.
— Не знаю почему, Дорн, но мне ваша пассивность в этом деле очень не нравится, — Лей выразительно посмотрел на Дорна.
— Верить или не верить своему сотруднику — это тяжкий выбор любого руководителя, штандартенфюрер, — просто ответил Дорн, думая: «К чему он клонит? Уж не к тому ли опять, как в тридцать четвертом, что я способствовал провалу, потому что я либо вражеский шпион, либо двойной агент? Ну что ж… Кажется, я перехватил инициативу, нужно это использовать».