— Когда же? И что послужит сигналом?
— Сигналы приходят ежедневно, — ответил генерал. — Испанский народ взывает к нам! Волнения в Стране Басков, в Севилье, в Кадиксе, Барселоне, Бургосе… Разве это не сигналы, не зов о помощи к нам, к армии, которая призвана охранять интересы своего народа?
Зал опять взорвался овацией.
Но Франко не ответил на вопрос, не назвал дату выступления, к которому так упорно призывал. Почему? Не чувствует себя готовым? Или ждет более твердой поддержки со стороны зарубежных союзников? Или колеблются союзники? Не могут они надеяться, что СССР останется безучастным.
В отеле портье передал Дорну письмо. На конверте — тонкая вязь почерка Нины Багратиони.
— Какое толстое письмо прислала сеньорита, — улыбнулся портье.
— Почему вы решили, что письмо именно от сеньориты?
— Друзья-мужчины и деловые партнеры обычно лаконичны: как, зачем, что требуется, что могут предложить… И все! Большие письма пишут только девушки, которые любят… Им всегда нужно так много сказать…
Нина писала о летнем лондонском сезоне. Кто выиграл на скачках, что нового в театрах и на выставках, какие романы считаются наиболее популярными, почему, кем… Сообщала семейную новость: «Наша Юлия — невеста. Мама не особенно радуется, ибо Юлии придется покинуть не только семью, но и Лондон, и Англию. Ее будущий супруг, с которым она дружна с детства, ибо наши семьи дружили домами, Андрей Литовцев, живший ранее в Париже с родными, принял твердое решение репатриироваться. Тем более его увлекает вспыхнувший интерес к воздухоплаванию, особенно в безвоздушном пространстве. В Советской России, оказывается, ведутся серьезные исследования в этом направлении. Андрей состоял в многолетней переписке с неким господином Цандером, который открыл специальную лабораторию, занимающуюся исследованием возможностей внеземных путешествий. Увы, другой подобной лаборатории пока нет в Европе, поэтому мы должны расстаться с нашей Юлей, как утверждает мама, навечно, похоронить ее живой… Однако папа не разделяет маминого пессимизма. Но вы ведь знаете папу с его старомодным убеждением: что Бог ни делает, он делает к лучшему! Конечно, может быть, и к лучшему отъезд сестры из Европы. Эти ужасные слухи о возможной войне! Правда, не говорят, кто на кого и когда нападет, но даже на скачках в Аскотте я слышала это страшное слово. Может быть, Юлия, отправившись с молодым мужем в Россию, спасется от войны? Все говорят, у Советов отличная армия. Но что будем делать мы, жители Европы? Впрочем, не хочу вас пугать. Я загорела, конечно, не так, как вы, ибо в Гастингсе нет Канарского солнца. Порой в дождливые дни я завидую вам, мсье Дорн… Но и наше "северное лето, карикатура южных зим", как писал прадед графини Торби наш великий российский поэт Александр Пушкин, и вы простите мне мою бледность. Чуть было не вспомнила нескромное стихотворение Валерия Брюсова…» — Дорн усмехнулся: а девочка, оказывается, игрива…
Он дочитал длинное послание и взялся за листок с короткой запиской Багратиони.
Багратиони кратко изложил несколько новостей, передал привет и наилучшие пожелания. Когда же его текст лег на стихи Бернса, Дорн прочитал следующее: «Центр благодарит за важные сведения о фалангистах и контактах Франко с Германией. По вашему сообщению, республиканскими властями арестован агент абвера Функ. Центр заинтересован датой начала мятежа, его основными очагами».
Мятеж начался 17 июля. Поводом для него послужило спровоцированное фалангистами убийство депутата-монархиста Кальво Сотелло, главы праворадикальной молодежной организации. Перелетевший в Марокко Франко поднял мятежные войска и начал поход на Мадрид. Его поддержали фалангисты Кадикса, хунта в Бургосе, мятежники в Арагоне и Алхесирасе.
Опередить события Дорн не смог.
XIX
Иван Яковлевич Багратиони переставил вколотые в карту флажки — синие, которыми помечал центры мятежа, красные — районы, контролируемые республиканцами. Долго смотрел на карту Европы, занимавшую полстены кабинета.
«А дело еще и в Гибралтаре, — думал он. — Ему нужны порты. И на Средиземном море, и на Балтике. Но Гитлер не будет кидаться на Польшу, пока не уложит Францию. Франкисты могут взять Гибралтар под контроль, и тогда "владычица морей" Британия останется без Средиземноморья, где она привыкла чувствовать себя, как в каком-нибудь Лох-Нессе… К тому же Муссолини теперь надо получить с друга Адольфа должок — за Австрию. Потому Гитлер будет усердствовать в Испании, дабы Муссолини больше не думал о Дунайском бассейне, получив свое "итальянское озеро". Здесь все ясно. А вот зачем пожаловал к Сент-Джемскому двору некто Генлейн? А интересно было бы познакомиться с этим господином», — мелькнула мысль. В это время в кабинет вошла Мария Петровна.