Предание. Рассказывают, что во время правления Омара сына Абд ал-Азиза,[122] — да будет над ним милость божия! — случился голод, народ впал в несчастье. К нему пришло одно из арабских племен. Они жаловались и говорили: „О, повелитель правоверных! во время этой голодовки мы съели свою плоть и кровь, отощали от отсутствия еды, цвет нашей коки пожелтел. То же, что нам необходимо, находится в твоем бейт ал-мал. Находящееся там имущество принадлежит тебе, богу, преславному и всемогущему, или рабам его? Если оно рабов божьих, то оно — наше, если оно богово, то бог в нем не нуждается, если же оно — твое, отдай нам в виде милостыни, ибо господь вознаграждает дающих милостыню; освободи нас от этого несчастья, что иссушило кожу на наших телах!“ Омар сын Абд ал-Азиза пожалел их, заплакал и сказал: „Сделаю так, как вы сказали“. Он сейчас же приказал, чтобы устроили их дело и удовлетворили их желание. Когда они собрались встать, чтобы уйти, Омар сын Абд ал-Азиза, — милость божия над ним! сказал: „О, люди! Куда вы идете? Ведь вы говорили со мною как рабы божьи, скажите же теперь обо мне всевышнему, то есть помолитесь обо мне“. Обратив лицо к небу, арабы произнесли: „О господи! во имя твоего величия соверши по отношению к Омару сыну Абд ал-Азиза то же самое, что он совершил по отношению к твоим рабам“. Когда они окончили молитву, сейчас же показалось темное облако и пошел сильный дождь; одна из градин упала на жженный кирпич дворца Омара, |57| разбила его и оттуда выпала бумага. Прочли; на ней было написано по-арабски: „Это — указ от великого бога Омару сыну Абд ал-Азиза во спасение от огня“, по-персидски же так: „Это — искупление от великого бога Омару сыну Абд ал-Азиза от адова огня“.[123] Много существует таких рассказов, но довольно и того, что приведено.
Глава девятая.
О мушрифах и достатке их.[124]
Пусть уполномачивают на ишраф[125] того, на кого можно вполне положиться, так как это лицо знает о происходящем при дворе и сообщает, когда захочет и когда случится нужда. Он же должен от себя направить в каждый город, в каждую округу, своих заместителей, благоразумных и добросовестных, дабы им было известно все, что происходит из незначительного и значительного. Не следует, однако, чтобы на народ падала тяжесть по их ежемесячному содержанию и оплате, чтобы это становилось новым бременем. Пусть то, что им следует за труды, выдают из бейт ал-мал, чтобы они не чувствовали необходимости в вероломстве и взяточничестве. Польза, которая произойдет от их верности в десять, в сто раз окупит то имущество, которое им дадут в свое время.
Глава десятая.
О сахиб-хабарах и о совершении мероприятий по делу царства.[126]
Государю необходимо ведать все о народе и о войске, вдали и вблизи от себя, узнавать о малом и великом, обо всем, что происходит. А если он не будет так поступать, произойдет вред; все будет отнесено на счет небрежения и насилия. Скажут: „Знает или не знает государь о разрухе и своевольстве, происходящих |58| в государстве? Если знает и не ставит тому никаких препятствий, значит он сам подобно им несправедливец, потворствует несправедливостям; а если не знает, то, значит, он — беспечен и несведущ, нехорошо и то, и другое“. Волей-неволей появляется необходимость в сахиб-бариде. Все государи и до ислама, и при исламе получали свежие новости через сахиб-баридов, через их посредство они были осведомлены о хорошем и плохом; так, например, если кто, хоть на пятьсот фарсангов отсюда, отнял несправедливо у кого-либо торбу сена или курицу, государь все равно узнавал и на то лицо накладывал взыскание, дабы знали все остальные, что государь— неусыпен, что он всюду назначил лиц, осведомляющих его. Тогда обидчики остерегутся делать несправедливость, люди под сенью справедливости будут в спокойствии заниматься работою для поддержания своего существования и благоустройства. Но это дело — тонкое, подверженное тайной ненависти, а потому следует, чтобы оно выполнялось руками, языком и пером тех, о которых никто не помыслит плохого, которые не были бы заняты своими личными корыстными побуждениями, ведь от них зависит благоустройство и разруха государства; и они должны назначаться только от государя, а не от кого другого. Следует уготовлять им плату и ежемесячное содержание из казнохранилища, чтобы они действовали в душевном спокойствии и государь узнавал бы о всяком событии, как только оно случилось, тогда он предпримет необходимое, а то или другое лицо постигнет неожиданно возмездие, взыскание или ласка. Если государь будет действовать именно так, люди будут ревностны к послушанию, будут бояться государева наставления, ни у кого не появится желания возмутиться против власти государя или помыслить плохое. Назначение сахиб-хабаров и фискалов свидетельствует о правосудности, неусыпности и попечении государя в отношении благополучия государства.
124
Название главы по ТИ, 2—4: „о мушрифах держаны и достатке их“; ПВ, 7: „о мушрифах и мустауфи державы“.
126
Название главы по рук. ПБ, 7: „о сахиб-хабарах, фискалах и беридах“, показывает на забвение во времена копировки рукописи ПБ всей системы аббасидской почтово-осведомительной службы, когда сахиб-хабар (***) — начальник известий или сахиб берид (***) — начальник курьерской службы отличались от прочих чинов осведомительной службы именно тем, что они были явными, никоим образом не засекреченными, как бы мы сказали теперь, агентами правительства. Содержание главы тоже говорит лишь об явных чинах почтово-осведомительной службы.