Что за радость взбираться на вертикальные стены и перепрыгивать заборы? Нормальные люди ходят в тренажерный зал и занимаются под руководством тренера. И, между прочим, участвуют в престижных соревнованиях! Только оборванцы да оболтусы рискуют своими жизнями, путешествуя по крышам и угоняя ветролеты!
Само собой, Леонард эти забавы пресек. А еще пообещал лишить университет поддержки, если они станут потакать прихотям его сына. В результате Анджей нормально окончил университет, и получил вполне уважаемую в стране профессию специалиста по реактивной тяге. Конечно, он мог спокойно начать протирать штаны в фирме своего отца, чтобы в будущем освоить управление и занять место в совете директоров.
Но Леонард отчего-то решил, что потенциальному владельцу семейного бизнеса будет полезно приобрести жизненный опыт на чужой планете. Именно по этой причине Анджей Долански вместе со своим новым приятелем Рудольфо переступил через порог подземного бара в космопорту Сибанта.
5
В десять часов утра, когда два сибантийских солнца уже вознеслись над линией горизонта, и последние остатки росы высохли, экипаж челнока начал готовиться к отлету. Пассажиры еще не поднимались на борт, хотя уже прошли все положенные перед посадкой процедуры. Четырнадцать человек с Сибанта готовились покинуть планету, и еще двое транзитных пассажиров должны были занять свои места на «Калипсо», а пока коротали время в зале ожидания космопорта.
А между тем небритый космодромный техник в затертом комбинезоне в последний раз обходил челнок с «Калипсо». Его интересовала сохранность обшивки малого корабля и качество шва, который сам же накануне заваривал. Подняв голову кверху и водя под днищем челнока прибором контроля, техник едва не споткнулся о растянувшегося рядом с опорой дремлющего аборигена. Абориген приоткрыл глаз, оскалил клыки и объяснил технику, что обычно делают почтенные таншайвы с тупой космодромной обслугой. Но техник в ответ вынул шокер, и серый таншайв немедленно стал вежливым. Переместившись метра на три в сторону от капсулы, он опять плюхнулся в траву и сладко зевнул.
6
Я тогда только что присел на солнышке. Большой Ги понимающе смотрел на меня с небес голубым глазом, а его красноватая подружка Шанни, как обычно, скрылась за облачком. Вот не в первый раз замечаю: как только соберусь погреть косточки, так эта бесстыжая солнцеликая бабенка норовит спрятаться! Чем уж я ей так сильно не угодил, не знаю! Хорошо еще, что у нас два солнца, и большой Ги чаще всего висит на месте. А то, как бы бедному таншайву можно было бока погреть?!
Так я и говорю, что сел отдохнуть неподалеку от челнока «Калипсо». Если кто не в курсе, я там частенько бываю. Челнок, правда, прилетает к нам нечасто, а я вот околачиваюсь там регулярно. Люблю я это место! Трава там всегда наисвежайшая, потому что космодромная обслуга ее систематически выжигает, а она после этого вырастает особенно шелковистой. И еще смикрики в траве толстые и почти непуганые. Пару — тройку таких колючек поймать на завтрак — так это же одно удовольствие!
Ну, я и употребил! И на солнышке разнежился, как я уже говорил. Вот тут-то все и началось!
Их было человек пять вместе с Рудольфо Кювайтом. Рудольфо — это тот еще уродец! А кто считает, что людей нельзя называть «уродцами», абсолютно неправ. Кювайт выгрузился с «Калипсо» накануне вечером, а его банда ожидала здесь, чтоб не соврать, двое суток. Это мне сказал местный бармен, у которого они выжрали изрядный запас спиртного.
И вся эта кагала волокла с собой какого-то хорошо подгулявшего транзитного пассажира. У транзитных всегда на руке корабельные браслеты-опознаватели имеются, без которых их с корабля на планету не пускают, чтобы космодромная обслуга всех к отлету подобрала и на борт челнока аккуратненько доставила. Так и у этого на запястье браслет пищал, аж заходился, потому что времени до отбытия челнока оставалось совсем немного.