Вопрос о сибирском университете получил особенное значение в крае ввиду отсутствия в нем какого-либо просвещенного класса и отсутствия умственной жизни, той дирижирующей, управляющей функциями жизни силы, которая составляет необходимое свойство социального живого организма.
Университетский вопрос, как вопрос гражданский, был хорошо понят местным обществом; отсюда в продолжение многих лет проявлялись весьма определенные стремления этой идеи занять свое место. Ход подготовления и состояния университета в Сибири составляет весьма видный акт в истории просвещения, чтобы не остановиться на нем.
Мысль об основании сибирского университета явилась весьма давно. Еще в высочайше утвержденных императором Александром I предварительных правилах народного просвещения, опубликованных при указе правительствующего сената 24 января 1803 года, постановлялось, между прочим (пун. 14), что в учебных округах учреждаются университеты «для преподавания наук в высшей степени», коих в то время назначалось 6, а именно, кроме существовавших уже в Москве, Вильне и Дерпте, в округе Санкт-Петербургском, в Казани и Харькове, и затем предназначаются для университетов городов: Киев, Тобольск, Устюг Великий и другие, «по мере способов, какие найдены будут к тому удобными». Вследствие такого заявления правительства о намерении учредить, когда окажется возможным, университеты в Киеве и Тобольске, известный П.Г.Демидов, делая свои знаменитые пожертвования на пользу отечественного просвещения, между прочим, пожертвовал в том же году 100000 рублей для предназначенных к открытию Киевского и Тобольского университетов. В письме министра народного просвещения графа Завадовского к Демидову от 6 июня 1803 года относительно этого капитала говорилось: «Что касается до сумм, которые вы располагаете за благодеяние моим училищам, то к тому ближайшее средство положить оные в воспитательный дом вечным капиталом, назнача доход от процентов, по мере капитала, каждому месту определенного; а доколе приспеет время к открытию университетов в Киеве и Тобольске, то капиталы, сим училищам от вас определенные, росли бы обращением своим, без прикосновения к оным».
Итак, уже в начале нынешнего столетия в правительственных сферах и в кругу образованных людей ясно сознавалась мысль о необходимости учреждения в Сибири университета. Не приводилась она в исполнение целых 75 лет по многим причинам: отчасти ввиду более близких забот о просвещении в европейской России и о создании здесь университетов, отчасти потому, что самое осуществление сибирского университета казалось многим преждевременным по имевшемуся незначительному числу средних учебных заведений в крае и по незначительности населения в Сибири вообще, а также вследствие возникавших опасений, что в университете будет слишком малое число слушателей, что трудно будет привлечь достаточное число хорошо подготовленных преподавателей, и, наконец, что таким образом значительные расходы, потребные от казны на содержание университета и на возведение нужных ему зданий, не вознаградятся в достаточной мере и не дадут желаемых результатов.
Действительно, просвещение в Сибири развивалось весьма медленно. Сперанский застает Сибирь с обрывками специальных учреждений, зиждущихся в крае без всякой системы, как когда-то навигационные школы[149] без мореплавания. Он увидел эту обширную страну страною «невежественной черни и отверженных преступников», хотя она представляла «все удобства для гражданского развития», как выражался он, и при умении пользоваться своею природою и богатствами могла стать величественной колонией России.
Сделавшись генерал-губернатором и распорядителем судеб Сибири, Сперанский не мог не обратить внимания на жалкое и беспомощное положение учебной части в этом крае. Своими заботами и хлопотами о развитии просвещения в Сибири Сперанский привлек к этому делу генерал-губернатора Западной Сибири Капцевича и вызвал сочувствие даже попечителя Казанского учебного округа Магницкого. Сибирский комитет согласился с предложениями Сперанского, Капцевича и Магницкого, находя, что выработанные учебные проекты и высшее образование для Сибири «полезно и согласно с принятыми для управления Сибирью правилами». Таким образом, мысль о сибирском университете снова возникает.
Генерал-губернатор Капцевич во всеподданнейшем рапорте 20 марта 1823 года указывал на недостаток нравственных начал в сибирском населении, на недостаток в крае просвещенных чиновников и на невозможность сибирякам по бедности получать образование в университетах европейской России. Он докладывал о необходимости учреждения в Сибири высшего учебного заведения. Тогда же Магницкий представил проект об учреждении в Барнауле высшего училища в виде отделения Казанского университета с целью приготовлять в нем учителей для сибирских гимназий и училищ, студентов для пекинской миссии, детей сибирских чиновников — к гражданской службе, а купеческих детей — к торговле с Китаем. На содержание училища Магницкий исчислил 66750 рублей в год, кроме постройки здания и содержания пансионеров. При осуществлении своего проекта он, между прочим, имел в виду употребить пожертвованный Демидовым капитал в 50000 рублей на учреждение университета в Тобольске, который через приращение процентами в 1822 году представлял сумму в 121301 руб. 75 коп. и давал 6000 дохода. Изыскивая новые средства, Капцевич проектировал отдавать в оброчное содержание рыболовные озера Западной Сибири, Чаны и оброчную плату обращать на содержание высшего училища. Предполагалось на сибирский университет употребить также доходы с имения бывшей Виленской иезуитской коллегии. Но Демидовское пожертвование было передано в Московский университет, и мысль о высшем учебном заведении в Сибири, возбужденная Капцевичем и одобренная сибирским комитетом, осталась, к сожалению, без исполнения надолго. Взамен университета в 1835 году повелено было содержать в сибирских гимназиях и в Казанском университете казенных воспитанников из сибирских уроженцев, число которых было ограничено. В представлении Капцевича мы находим все те мотивы необходимости высшего учебного заведения для такого отдаленного и богатого края, как Сибирь, которые вошли в позднейшие представления. Всякий сколько-нибудь дальновидный государственный человек не мог не предвидеть, что громадный край, изобилующий в большей его части разными естественными произведениями, обладающий несметными минеральными богатствами, должен был привлечь население, которое будет нуждаться в средствах образования для подрастающих поколений, не говоря уже о значительном числе людей, живущих в Сибири вследствие служебных обязанностей, и дети которых также нуждаются в образовании. Невозможность удовлетворения такой потребности в самом крае неминуемо должна была производить постоянный отлив молодого поколения из Сибири в европейскую Россию, где представлялись все средства для получения образования, и эта часть сибирского населения в большей части случаев для Сибири была потеряна навсегда, так как, свыкнувшись с большими удобствами жизни, лишь немногие из уехавших решались возвращаться в тот край, лишая его тем самым совершенно естественного и надежного элемента для занятия должностей по всем частям местной администрации и на всех поприщах разнородной частной деятельности.