Наконец, третья роль общины заключается в охране себя от монополистов; и эта функция может найти опору в чувстве самосохранения, которое очень сильно в общинах; протекционный характер всегда отличал общину с самых древних времен, община относилась недоверчиво к каждому иноземцу; каждая община имела своего торговца, которому только и доверяла; это и до сих пор сохранилось в таких захолустьях, как Сибирь; до какой степени сильно это чувство самосохранения в общинах, можно видеть на старейшей и значительнейшей русской общине, известной под названием уральского войска. Правда, эта старая отчужденность и протекционизм разгораживали общины высокими стенами, делали их безучастными друг к другу; в то время, как одну общину судили, пытали и садили на кол, другая уськала и тюкала: «Коловичи, коловичи! Колом в дворянство жаловали!» — сознание солидарности интересов являлось только во время общего несчастья. Но против этого узкого консерватизма, ведущего к неподвижности, есть средство — коалиция общин, при помощи которой они сознают единство интересов и в обыкновенное спокойное время.
Изучение жизни сибирской крестьянской общины, по нашему мнению, должно привлечь по преимуществу пытливость и силы молодого поколения в Сибири. В настоящее время мы относительно ее в совершенном невежестве, мы вовсе не знаем ее исторического значения; между тем если бы мы познакомились с ней ближе, мы увидели бы, что прожитая сибирской общиной жизнь имеет большое историческое значение[39].
Сибирское крестьянство находится в вечной блокаде от штрафного бродяжеского населения — до 20000 бродяг находятся в постоянном движении по Сибири; они грабят, воруют и обманывают сибирского мужика, «панкрутят», как сами они выражаются; занимаются разнообразнейшими видами шарлатанства, эксплуатируя страсть крестьянина к наживе и к фальшивым деньгам и его суеверие; развращают, насилуют и уводят их жен; сифилис, разврат и отсутствие добросовестности в промышленности невозможно искоренить в Сибири, пока будет существовать штрафная колонизация. И эта картина, вероятно, была прежде вдесятеро сильнее и была бы и теперь сильнее, если бы крестьянская община не выказала удивительной способности к самозащите и любви к честному и тяжелому труду. Земская полиция в Сибири была бессильна и незаметна; чиновники терпели и игнорировали существование этого зла в стране.
И вот крестьянская община приняла миссию дисциплинирования многочисленного бродяжеского контингента на себя; меры, которые она употребила, были круты, но не другие меры принимала и сама администрация, когда только являлось у нее желание сократить зло, хотя в ее руках и были возможны другие, более гуманные средства, тогда как в руках крестьянской общины грубая самозащита — было единственное средство избавления; поэтому винить ее за жестокость было бы несправедливо. Таким образом, в крестьянстве выработалась система отношений к бродяжничеству, которая отличается единством на всем пространстве от Нерчинска до Иртыша. Крестьянство создало обычное право, создало разные обязательства, стесняющие бродяг и служащие предупредительной мерой против катастроф, и имело в себе физическую силу постоянно поддерживать в бродягах уважение к этим обстоятельствам[40].