Отставка Патушинского
В течение тех трех-четырех дней, когда злобой дня была отставка Гришина и борьба Административного Совета за свои права, происходила глухая и ожесточенная борьба среди членов Правительства. Вологодский недаром говорил о неприличии закрытых заседаний. То заявлял об уходе Михайлов, то Вологодский сообщал об отставке Патушинского и Шатилова. Внутренние отношения членов Правительства стали невозможными. Кто-нибудь должен был уйти.
Административный Совет боялся каких бы то ни было перемен. Стремясь к укреплению государственности, он отлично понимал, что всякие потрясения власти представляются опасными для всего дела, и настойчиво убеждал подававших в отставку брать прошения обратно. Но после выступлений Патушинского во время инцидента с Гришиным-Алма-зовым, после проявления с его стороны явно вызывающего отношения к Административному Совету и после окончательного разрыва между ним и Михайловым, когда создалась невозможность совместной дружной работы членов Правительства, настаивать вновь на оставлении Патушинского не представлялось возможным. В частном совещании Административный Совет решил не возражать против отставки министра юстиции.
Когда Вологодский сообщил о решении Патушинского, воцарилось гробовое молчание. Оно означало... согласие.
Текст заявления Патушинского был мотивирован:
«Ввиду моего глубокого расхождения с Административным Советом и возрастающим влиянием последнего на политическую деятельность Правительства я не нахожу возможным оставаться в составе Совета министров и на посту министра юстиции, о чем одновременно с сим довожу до сведения Сибирской Областной Думы».
Возобновление работ Думы
Решая вопрос о возобновлении работ Думы, Правительство обсуждало программу ее занятий. Опять повторилась та же история, что и перед августовской сессией. Делегация из Томска, обсуждение программы, совместное установление ее с делегацией Думы — и потом нарушение программы Думой.
На этот раз были установлены следующие предметы занятий: 1 ) рассмотрение мандатов новых членов, избранных на основании закона о пополнении состава Думы; 2) переизбрание президиума и 3) комиссионные работы по выборам в Сибирское Учредительное Собрание.
Административному Совету было предоставлено распустить Думу, если она выйдет из пределов установленной программы.
Делегация на Восток
Путь к океану был открыт. Чехи под командой Гайды и сибирские войска под командой генерала А. Н. Пепеляева пробились к Маньчжурии, разбив повсюду красных, и у Онона встретились с Семеновым и японцами. Начальник чехо-русских войск Гайда не знал, как ему поступить. Одно время он готов был наступать на Семенова, но его уговорили попытаться достигнуть соглашения. Японская кавалерия, переправлявшаяся через Онон, немало повлияла на миролюбивый исход. Чехи не решались на столкновение, в которое могли вмешаться и японцы.
Семенов признал власть Сибирского Правительства под условием, что все производства и ордена, им розданные, получат признание. Сибирское Правительство выслало на Восток своего уполномоченного Загибалова и стало обдумывать вопрос о судьбе дальневосточных правительств.
Там был прежде всего «Временный Правитель» — генерал Хорват. Для всех левых это было страшное пугало. Одно название «Правитель» приводило их в ужас. Генерал Хорват казался им воскресшим призраком самодержавия.
К сожалению, в России при ее огромных пространствах, неразвитой политической жизни, недостатке общения люди мало знают друг друга. Всегда далекий от политики и местной жизни, я и не претендовал на знание деятелей края, но даже Вологодский, ходячая энциклопедия Сибири, тоже не имел никакого представления о генерале Хорвате. Кто он? Смелый ли честолюбец или столп реакции, выдвинутый закулисными силами? Какие у него планы, цели, средства? Признает ли он Сибирское Правительство или будет добиваться признания его правителем по всей освобожденной территории? Все это было загадкой. Никто ничего об этом не знал.
Нам, участникам омской власти, был, однако, страшнее тот, так сказать, дубликат Сибирского Правительства (Кабинет Дербера), который народился на Востоке. Его претензий не боялись только крайние левые. Совет министров решил, что на Восток для объединения власти должен выехать сам Вологодский. Собираясь во Владивосток, он и вызвал меня из отпуска.
Получив право обсуждения вопросов о политических делегациях, Административный Совет решил командировать вместе с Вологодским Зефирова для непосредственной организации там дела снабжения, министра путей — для переговоров с союзниками о восстановлении транспорта, военного министра — для организации военного снабжения и меня — для содействия Вологодскому при решении общеполитических вопросов.
7 сентября я получил от Вологодского следующее письмо:
«Я очень извиняюсь перед Вами, но теперь по некоторым обстоятельствам я взять Вас в свою экспедицию на Дальний Восток не могу. На Ваше место я беру старшего юрисконсульта Министерства юстиции Вяч. Ник. Новикова.
Смею Вас уверить, что мое доверие к Вам осталось неизменным».
Очевидно, после победы над Гришиным началось наступление на меня. У Вологодского жили в это время Шатилов и Головачев, и поговорить с ним с глазу на глаз было трудно.
Как всегда, выяснить «некоторые обстоятельства» помог Шатилов. Я случайно попал в кабинет Вологодского в тот момент, когда Шатилов убеждал премьера в невозможности моей поездки на Дальний Восток.
— Вы преступник! — сказал, обращаясь ко мне, Шатилов. — Вы вместе с Гришиным-Алмазовым подготовляли ночью план невыполнения законных распоряжений власти.
— Вы плохой юрист! — ответил я Шатилову. — О своей поездке ночью к Гришину я рассказывал председателю, письмо Гришина вы читали и должны знать, что в нем ничего преступного нет, тем менее, значит, оснований вменять что-либо «соучастнику» — если угодно меня таковым считать — в составлении письма.
После этого я просил Вологодского переговорить со мной с глазу на глаз. Наша беседа была задушевной и искренней.
Я указал ему, что, не будучи социалистом, я по своему мировоззрению стою, во всяком случае, в кругу наиболее передовых течений, что у меня нет абсолютно никаких ни партийных, ни личностных интересов, и я стремлюсь только к тому, чтобы помочь Сибирскому Правительству обеспечить свое существование от напоров слева и справа, так как позицию умеренного демократического центра считаю наиболее соответствующей моменту и степени культуры страны.
Я указал ему и на то, что постоянные интриги, раздоры и мелочность политической борьбы меня раздражают и что я намерен при первой возможности оставить пост управляющего делами, но сейчас, когда на Востоке ему, Вологодскому, предстоит распутать чрезвычайно сложный клубок отношений, я хотел поехать с ним исключительно для того, чтобы помочь ему выйти из трудного положения, как я старался это делать все время, нисколько не выдвигая себя, а заботясь исключительно о престиже Председателя Совета министров. Я предоставил Вологодскому решать, нужен ли я ему, указав, что я не буду пользоваться ни формальным правом управляющего делами, ни ссылкой на решения Административного Совета, ни желанием противодействовать интригам эсеров, а исключительно решением самого Вологодского.
— Поезжайте! — сказал он.
Делегация в Уфу
Политических фигур в Административном Совете было так немного, что разрешить вопрос о том, кто же поедет в Уфу, было довольно трудно.
Гришин-Алмазов был для этого наиболее подходящим кандидатом, но его уже не было в составе Совета. После долгих колебаний выбор пал на члена Правительства Серебренникова и члена Административного Совета профессора Сапожникова, в помощь к которым были командированы генерал Катанаев, как представитель казачества, генерал Бобрик от военного ведомства и Яшнов, уполномоченный при Самарском Комитете.
Инструкции делегатам были даны несколько позднее.
Открыто даны были такие инструкции:
«1) Уфимское Совещание может стать источником образования всероссийской власти. 2) Делегация Временного Сибирского Правительства должна сделать все возможное, чтобы на Уфимском Совещании была создана всероссийская власть. 3) Необходимыми условиями создания всероссийской власти должны быть следующие основания ее организации: а) всероссийская власть должна быть организована по типу директории, в составе не более 5 лиц; б) политическая ответственность всероссийской власти возможна только перед будущим полномочным органом правильного волеизъявления народа, и до создания такового органа всероссийская власть является несменяемой; в) организуемая власть должна быть твердой, крепкой, сильной, с единой волей, направленной прежде всего на воссоздание Великой России и возобновление в единении с союзниками войны с Австро-Германской коалицией. 4) Всероссийская власть должна немедленно взять в свои руки дело создания единой всероссийской армии, единое руководство иностранной политикой, единое управление путями сообщения, почтой и телеграфом, финансами в общегосударственном масштабе, оставляя высшее руководство прочими отраслями государственной и хозяйственной жизни в пределах Сибири за соответственными органами Сибирского территориального автономного Правительства».