Столетия Красноярск развивался на Стрелке, постепенно распространялся между Часовенной горой и Енисеем, все заполнял и никак не мог заполнить эту равнину. Только к началу XX века город вышел к замыкающим долину отрогам Саян. Как раз вдоль этих отрогов и проложили железную дорогу — и достаточно близко от города, и в то же время достаточно далеко, чтобы шум поездов не мешал спокойно спать жителям города.
За железной дорогой, уже за пределами города, лежала знаменитая Афонтова гора. Знаменита она стоянкой древнекаменного века, которой порядка 18 тысяч лет. Но в начале XX столетия не менее известна была Афонтова гора своими дачами. Опять же — близко от города и в то же время — полная дичь и глушь, нетронутая природа и чудесные виды на Енисей. Сейчас, впрочем, это тоже часть центра города.
Центр Красноярска все время перемещался по этой равнине, все полз от Стрелки к Афонтовой горе; по мере того как рос город, в 1860-е годы городская дума даже приняла такое решение — запретить строить новые лавки в старом городе! Купец мог строить лавку или магазин в старом центре только в одном случае — если он уже построил лавку или магазин в новом центре, и не меньше по размерам, чем собирается возвести в старом… Постепенно центр города вытянулся вдоль Большой Воскресенской улицы, и сформировался тот длинный, охватывающий всю старую часть города центр, который как сложился в конце XIX века, так во многом сохранился и по сей день.
Конечно же, центр города не мог обойтись без торговых рядов, без храма и без органов городской власти. Николаевские ряды охватывали Воскресенскую площадь, а на площади возвышался Воскресенский собор.
Впрочем, центр города украсился еще одним интереснейшим элементом, которого, пожалуй, нет ни в одном другом знакомом мне городе мира. В 1888 году городская дума пришла к выводу, что тайга исчезает очень быстро и грядущие поколения рискуют уже не увидеть тайги. И тогда прямо напротив Воскресенского храма выделили участок первобытного леса и объявили его городским парком. Прямо через тайгу проделали дорожки, поставили скамейки, чтобы прямо по огороженному участку тайги бродили гуляющие горожане.
Городской парк сохранился до нашего времени. Другое дело, что хвойные деревья не выдерживают жизни в городах… Это ведь листья меняются каждый год, а иголки-то раз в пять, в шесть лет. За такой срок поры в иглах забиваются грязью; дерево не успевает выбрасывать новые иглы и постепенно погибает. Так что идея думы сохранить участок настоящей тайги не удалась… Но кто же мог предполагать такую загазованность?! Современный парк находится на том же самом месте и там же, где прежде, лежит Воскресенская площадь… Только теперь она называется площадь Революции, а границы — все те же.
Эта площадь и здания вокруг нее и в советское время составили центр Красноярска. Другой разговор, что само понятие центра изменилось: центр связывался, конечно же, не с какой-то контрреволюционной торговлей или там, страшно подумать, с церковью, а связывался исключительно с властью. Со своей властью, разумеется.
Воскресенский собор коммунисты, разумеется, снесли, а на его месте в 1932 году начали строить Дом Советов. Война прервала строительство, и закончили его только в 1947 году. Главным зданием города и всего края для коммунистов был краевой комитет, выходивший на площадь Революции, — пятиэтажный монстр в стиле сталинского псевдоклассицизма: декоративные колонны, портики по обеим сторонам, подчеркнуто-официозный облик серого сооружения.
В том же стиле сделаны и другие здания, выстроенные по периметру площади: вокруг здания крайкома строили и жилые дома для высшей партийной элиты. Дома оформлялись в том же стиле сталинского псевдоклассицизма, а квартиры в них мало походили на «хрущобы» и деревянные бараки, предназначенные для «винтиков». И потолки были в этих квартирах высотой в 4 метра, и по три, по четыре комнаты выходили в огромные холлы, о самом существовании которых 99% населения СССР просто не имело решительно никакого понятия, разве что читали в западных романах, что есть такая штука — холл.
При Воскресенском храме, разумеется, хоронили людей. Например, богатейших купцов Щеголихиных, меценатов и умнейших людей. При соборе была подземная крипта — скрытый от нескромных взоров склеп, вход в который не сразу и заметишь. Судьбу останков знаменитых купцов первой гильдии, меценатов и строителей многих зданий я так и не выяснил; скорее всего, просто вышвырнули прочь, да еще и глумились над скелетами. А вот судьба крипты известна — в ней сейчас находится краевой штаб ГО.
История шутит весьма любопытные, но не особенно смешные шутки. В одном пространстве совмещаются порушенный храм, кладбище и крайком. Имеющий глаза — да узрит; имеющий мозги — да задумается.
А в парке — современнике кладбища, в несостоявшемся осколке тайги, стали каждое второе августа собираться парни, прошедшие службу в Воздушно-десантных войсках. Ведь 2 августа — День ВДВ! Так сказать, профессиональный праздник! Умные люди в этот день стараются если и не уехать из города, то, во всяком случае, держаться подальше от городского парка, оккупированного орущими балбесами в разной степени опьянения. Кто знает, в каких формах эти дикие захотят доказать всем окружающим, что они — настоящие мужчины, а не какие-нибудь презренные штатские хлюпики. Каждое 3 августа город разворачивает газеты, уже точно зная: будет новая повесть о мордобоях, драках, оборванных юбках, перевернутых скамейках.
Так что вот и еще одна шутка истории — место, специально оставленное думой как остаток чего-то дикого и первобытного, становится заповедником десантуры.
А Плацпарадная площадь перед городским вокзалом? На этой площади всегда разворачивался приезжавший в Красноярск цирк шапито. Коммунисты переименовали ее в Красную площадь и устроили на ней Вечный огонь в честь своих мучеников. Что за мученики — отдельный разговор, но, опять же, каково сочетание в одном пространстве?! Цирк шапито, непристойные «мученики» революции и Красная площадь… Все вместе.
В советское время полагалось делать вид, будто крайком — это место, совершенно гарантированное от вторжения нечистой силы, и что нечисть якобы боится комсомольских секретарей и партийных функционеров… Слов нет! В конце концов, речь ведь идет о людях, которые добровольно отказывались от Высшей защиты, кощунствовали на каждом шагу, просто по служебной обязанности, да к тому же совершали множество поступков, совершенно неподобающих человеку. Ну, а каяться и примирятся с богом — это они считали бреднями попов и выдумками отсталых людей.
Так что вот кто-кто, а комсомольско-партийная верхушка просто обречена на самое пристальное внимание сил зла, а все здания, в которых эти люди заседали, отправляли свой культ или из которых управляли страной, неизбежно должны быть просто нашпигованы всякой нечистью. Косвенным подтверждением этому служит такая деталь, очень тяжелые похмельные синдромы у людей этого круга и сопровождающие их тяжелейшие видения. Видения, конечно, полагается объяснять галлюцинациями, таков уж советский обычай. Читатель может мне не поверить, но специально на тот случай, если нечто увидят одновременно несколько человек, в советской психиатрии придуман специальный термин — коллективная галлюцинация. Честное слово, я не шучу! Сколько бы людей не наблюдали нечто такое, чего заведомо не может быть, всегда есть объяснение — это у них, ребята, коллективная галлюцинация!
Так вот, обычно люди из этого круга видят вокруг себя такое, что, казалось бы, самый черствый и глупый человек давно должен задуматься… Нет, не о том, не пора ли сделать перерыв? А о том, кто же его окружает и чем все это может кончиться…