— Экспедиция, по-моему, уже работает… — с улыбкой сообщил Тоекуда. — По крайней мере, судя по запаху, — добавил он.
Игорь и Андрей давно уже вскрыли мамонта практически наполовину. И теперь под их руководством трое парней кидали, найденными на чердаке зимовья лопатами грунт оформляя правильно раскоп.
Сами же ученые, заткнув носы клочьями ваты, измеряли мамонта и даже взрезали его громадное брюхо, стремясь дойти до внутренностей и подготовить их для изучения. Они были заняты, увлечены и деловиты.
— Да посторонитесь вы, — проворчал Игорь и тыльной стороной ладони как будто отмахнулся от Бортко с его людьми, и, что характерно, они послушно сделали шаг назад, пропустили Андронова.
— Господин Андронов, вас нельзя на минутку отвлечь?
Голос Бортко звучал необычно просительно.
Тот на мгновение остановился. Видно было, что в нем борются два чувства долга — члена экспедиции, который просто должен доводить до конца общее дело, и ученого, который тоже никак не может бросить начатое.
— Евгений Михайлович, я охотно вам дам показания, но если можно — попозже. Он ведь уже начинает гибнуть, вы же чувствуете, — выразительно потрогал Андронов свой собственный нос.
— Я улечу через два часа, — тихо напомнил Бортко.
— Тогда посмотрите на мамонта, каков он сейчас, — заулыбался Игорь. — Хотите фотографию на память — вы на фоне раскопки?
Бортко хотел, и Женя побежал за аппаратом.
— Это раз вы уже улетаете. А показания, если можно, я вам и в Карске дам. Договорились?
— Неужели вам не хочется ну хотя бы рассчитаться за все? Хотя бы за то, как вы сутки сидели в осаде? Вы ж, наверное, и выйти-то не чаяли.
— Не чаяли. И хуже всего были… Уж вы не обижайтесь, шеф, но хуже всего были псалмы, которые распевал Михалыч. А с жуликами вы уж сами возитесь, раз за это получаете жалованье. И вы тоже не обижайтесь: то, что мы здесь делаем сейчас, в сто раз важнее, право слово…
И действительно, кого могли волновать политические страсти 1901 года, когда был найден березовский мамонт? Был ли увлечен Кшесинской Николай II, когда кости и шкуру везли на санях из Якутска? Какой кабинет, сформированный какой партией был у власти в Англии 1909 года, когда в Британию пришел слух о затерянном мире, населенном динозаврами? Какой придворный интриговал против какого, с какой из фавориток спал какой король, когда яблоко упало на череп Ньютону? Яблоко мы помним, а вот как насчет королей? И фавориток, кстати говоря…
— Между прочим, Евгений Михайлович, если захотите тут у нас покопать, рабочие руки всегда нужны…
Бортко ухмыльнулся, задумчиво почесал голову:
— Вряд ли…
— Кстати, Михалыч, для вас поганое известие, кажется, кончик хобота уже подгнил. Не успели мы…
И тогда присутствующим был явлен еще один из многих образов Михалыча: перекошенный от ярости.
— Ну, если они думают, что это им пройдет даром…
— Вот чтобы не прошло, со мной надо дружить, между прочим!
— Вот мы вас и приглашаем! — тут же нашелся Андрей.
Шла рутина крупного задержания, сразу со многими фигурантами. Кого-то вели, а кого-то и тащили к вертолету.
Сотрудники «охранного агентства», осчастливленные, что пойдут свидетелями, собирались восвояси и дружно давали показания. Тоекуда за руку попрощался с Мишей и Васей. Миша почти всплакнул от умиления. Тоекуда знал цену воровской сентиментальности и как-то не очень вдохновился.
И занялся делом, волновавшим его больше всего последние недели: отвел в сторону Витьку Ленькина, а Мишу попросил быть переводчиком.
— Простите, Витька. Мамонт, которого я видел в фильме, — это он, я уже вижу. Но как же все-таки он шел? Я догадываюсь, но хотел бы услышать от вас.
С полминуты Ленькин переминался с ноги на ногу, сопел, стреляя глазками по сторонам. И наконец решился:
— Я расскажу. Но за это вы исполните одну мою просьбу. Идет?
— Если смогу.
— Вам это совсем даже нетрудно. А мне очень важно.
— Ну так что вы сделали с мамонтом?
— С самим мамонтом — ничего. Мы его сняли на видеопленку и поместили в компьютер.
— В смысле, поместили данные?
— Ну да. И стали оживлять. Что надо — я дорисовал.
— Применялись аниматоры?
— Конечно, и они. Но главное — я рисовал. Месяца два ничем другим не занимался. Всякие мелочи. Например, ну нет у него хвоста. То есть хвост есть, конечно, но он же под землей, не видно. Его надо рисовать. Потом я же не видел, как он ходит. Ну, смотрел фильмы про слонов и рисовал — как ногу сгибает, как ставит…
— Но я совсем не замечал, что фильм рисованный!
— Это и было самое трудное. Главная цель и была, чтоб ничего не заметно…
— Не сохранилось никаких материалов?
— Если и сохранились, только у шефа. Чижиков меня в подвале усаживал, в полной секретности. У меня даже ключа своего не было, он только сам меня приводил, сам уводил.
— Удивительно. Вы же очень талантливы, Витька. А работаете у Чижикова, чем-то совершенно несерьезным занимаетесь… Чуть ли не портфель за ним носите. Ваше место — в художественном кино, в документальном, в видеосъемках. Вам же везде будут рады, и будете иметь вы длинный рубль и длинный доллар. Чего вы у него сидите?
— Ну как же. Наука. Он обещал, кандидатом наук сделает…
— Если бы вы от него ушли, давно бы были кандидатом и кем вообще захотите. А что он сдержит обещание, вы верите?
— Не знаю. Но вы тоже обещали. Пожалуйста, возьмите меня отсюда!
Пожилой пацан даже ручки сложил молитвенно.
— Отсюда — это в Карск? Вы и так туда попадете.
— Нет, вы меня в Японию возьмите!