А тогда, в ходе Гражданской войны, сразу после, шла грандиозная вакханалия разрушения, апофеоз погрома, оргазм расточения. Израиль Соломонович был кровь от крови, плоть от плоти этих смутных месяцев и лет. Лучше, чем в эти месяцы уничтожения России, ему не было никогда. Вслед за отплясывающими Танец Смерти коммунистическими ведьмами он готов был кричать от восторга: «Как хорошо!! Как весело!! Как здорово нам тогда было!!!»
…Так какие же обиды на советскую власть, на капесоси (или капэсэс? Не помню), могли быть у Израиля Соломоновича?!
Всерьез обижался и сердился Израиль Соломонович разве что на ту новую волну коммунистов, которая поднялась уже в конце 1920-х и захлестнула людей его типа… То есть и раньше были такие, но их все-таки было гораздо меньше…
По существу, в СССР столкнулись два типа социалистов — интернационалисты и националисты. Интернационалисты раскачивали империю, что было сил. До сих пор неясно — они ли это, сами по себе, устроили такую грандиозную смуту или же русская смута возникла сама, в силу объективных причин. Но как бы то ни было, интернационалисты использовали эту смуту и захватили власть в основных частях распадавшейся Российской империи. Среди коммунистов-интернационалистов был крайне силен инородческий элемент (да и то — какой же буйно помешанный будет уничтожать СОБСТВЕННОЕ государство).
Эти люди вовсе не хотели продолжать никакой такой «исторической России». Будем справедливы — захвати они любую другую страну, ту же Баварию или Венгрию, они бы и историю этих стран не стали бы продолжать. Эти люди хотели уничтожить все, что было до переворота, и построить нечто совершенно новое, никак с прежним вообще не связанное. Чтобы пространство было то же, люди — частично те же самые (кроме уничтоженных в процессе перевоспитания), а вот общество и государство — совсем новенькими, словно вышедшими из огромной социальной колбы…
Эти люди искренне хотели, чтобы новое поколение раз и навсегда избавилось от «приверженности к русскому слову или русскому лицу» и осмысливало бы себя как «граждане мира», как совершители мировой революции, равнодушные ко всяким там россиям, бавариям и испаниям.
В 1917 году в РСДРП состояло 400 тысяч человек. В 1924 году — уже 4,5 миллиона. В 1930 — 6 миллионов.
Многие из этих людей были совершенно искренними социалистами. Но, разумеется, далеко не все эти люди были пылкими интернационалистами. Более того — национальные лозунги крови, почвы, любви как раз к своему лицу и родному слову вообще очень действуют на людей — даже на социалистов.
Слияние национальных идей с социалистическими дало возможность привлечь к делам государственным и людей, большинство из которых имело весьма косвенное отношение к идеям социализма, и в национальной, и в интернациональной аранжировке. И чем очевиднее становилось, что строить социализм придется не после мировой революции, а в одной, отдельно взятой стране, национальный социализм становился все актуальнее и актуальнее…
А в СССР и вообще никакой идеи гражданского общества не было и в помине. Русские, по причинам более чем понятным, в основном были настроены национально. Евреи, тоже в «основном» и тоже по причинам понятным, были настроены интернационально. Но русских-то ведь очень много… Даже если объявить евреев поголовно «угнетенной нацией», а среди русских вести строжайшую селекцию, настанет печальный день, когда социалисты-националисты будут возобладать над интернационалистами. Просто численно, и ничего тут не поделать.
Ну, а в Советском Союзе оба типа социалистов дожили до 1980-х годов. Наивные люди думают, что привидений не бывает! Как же! В годы «перестройки» из небытия полезла целая толпа привидений! Было забавно слушать их баталии, словно бы пришедшие из другого века, из совсем другой жизни. Люди 1920-х годов во главе с Рыбаковым, люди 1930-х годов с «Молодой гвардией» под мышкой сцеплялись между собой со всей рьяностью католиков, бьющих табуретками еретиков на III Вселенском соборе. Билась нечисть груди в груди… а вменяемые люди веселились.
Так что вот кому не мог простить победы Израиль Соломонович, так это социалистам-националистам. Так и жил обиженным Израиль Соломонович, реликтом поганых времен «ленинских правовых норм», трудовой повинности, Соловецкого лагеря, правительства Советской России, в котором, как ни ищи, с фонарем не отыщешь ни одного русского лица.
И еще одно обстоятельство сильно раздражало Израиля Соломоновича… Это было неверие: Нет, не в идеалы! На этот раз все обстоит совсем иначе. Дело в том, что волею судеб Израиль Соломонович стал хранителем, владельцем одной огромной и совершенно удивительной тайны…
В 1933 году Израиль Соломонович вел дело некоего Павла Николаевича Сариаплюнди… Дело было стандартное, скучное — Сариаплюнди шпионил в пользу Турции, Германии, Англии и, кажется, еще Австралии. Попутно он еще закладывай бомбы в камни станционной водокачки, отравил колхозных коров и собирался прокопать туннель до центра Земли, чтобы оттуда хлынула лава и залила бы территорию молодой республики Советов. Словом, дело было обычное, скучное, расстрельное.
Грек Сариаплюнди, разумеется, никак не мог не оказаться агентом Греции. Был он человеком с чувством юмора и свое общение с НКВД начал с показаний, как данные о советских водокачках и коровах увозил под черной повязкой кривой Филипп резиденту греческой разведки Александру Македонскому.
Но остальные державы… О них даже сам следователь имел очень смутное представление и, чтобы вспомнить, был вынужден посматривать в бумагу. А уж сам Сариаплюнди тем паче не имел никакого представления, чей именно он агент. В голове у него прочно мешались следователи, сокамерники, державы, «кандидат былых столетий, полководец новых лет», и все мчалось в жутком ганце, и летели во все концы гамадрилы и британцы, тайны, Чингисхан, энкавэдэшники и мертвецы…
Но как ни обалдел подследственный, а понимал — дело расстрельное. И, ясное дело, он, скотина такая, сразу не сознавался, и Израиль Соломонович уже готов был потеть и потеть… Но вот тут Сариаплюнди, похоже, до конца понял, где находится; и тихим, вежливым голосом предложил своему следователю некий обмен… чтобы не использовать вызывающего подозрения, плохого слова «сделка». Он, Сариаплюнди, расскажет своему следователю одну удивительную тайну и даже поможет ее использовать. А следователь, соответственно, сначала изменит ему, Сариаплюнди, статью и сделает ее уже не расстрельной, а потом сумеет заменить заключение на поселение. Что будет только справедливо, не правда ли? Потому что где же гражданин начальник видел грека, который шпионил бы в пользу Турции? Простите, но есть же вещи попросту смешные. От одних колхозных коров тянет на веселый приступ смеха…
И это была такая тайна, которая стоила многого… Собственно говоря, в самой тайне Израиль Соломонович не усомнился ни на мгновение. В конце концов, если у царя Соломона было волшебное кольцо, должно же оно было куда-то деваться? Да и Кабалла содержала какие-то глухие упоминания, которые, судя по всему, должны были быть понятными как раз для посвященных… Чем больше думал Израиль Соломонович, тем больше убеждался — овчинка очень даже стоит выделки.
Вот вытащить Сариаплюнди и начать искать кольцо оказалось несравненно сложнее. Для начала они вместе с Павлом Николаевичем разработали такой проект, который не только спас бы Сариаплюнди, но и дал бы ему совсем неплохой статус в лагерном мире. В сущности, они вдвоем придумали особую, очень хитрую «шарашку». Шарашка называлась «Белая юрта». И так же назывался секретный лагерь НКВД.
Для начала Сариаплюнди минимум трижды давал показания про то, где находится могила Чингисхана, даже подробно рассказывал, сколько именно золота из нее можно извлечь. Сариаплюнди ссылался на уйгурские, китайские, монгольские документы, которые якобы нашел и перевел. Перлом его «исследовательской работы» стало извлечение тайных планов и описаний могилы на нескольких языках из статуэтки бронзового Будды. Якобы некто семьсот лет назад сделал такой замечательный тайник, а Сариаплюнди вот взял и открыл.