Леонид Григорьевич, окинув все это восхищенным взглядом и мысленно пронесшись над всем этим мирком, остановился вдруг глазами на тазиках, рядком стоявших на лавочке около баньки. В тазиках неподвижным зеркалом блестела прозрачная до невидимости вода, нагреваемая солнцем, напоминающая о свежести и чистоте. Так что у него под энцефалиткой нестерпимо зачесалось тело, напомнив о том, что следовало бы уже давно помыться и на какое-то время забыть о таежной потной жизни в маршрутах, когда отмериваешь километры, взбираясь на перевалы и вершины или продираешься по знойному таежному лесу, в котором душно, сыро и полно комаров.
– Хорошо-то как у вас! – не удержался он от похвалы.
– Да так себе, – равнодушно произнес кухарь и глянул на него неопределенным взглядом.
Леонид Григорьевич повернулся и затрусил назад к заезжей избе. Там уже во всю суетились его сотрудники, готовя обед и раскидывая временный походный стан.
Потапка тоже зашел в заезжую избу, кинул свой спальник на семейные нары.
К обеду, освободившись от дел, все рассыпались по стану, с интересом осматривая его простой и ухоженный бытовой уют.
Потапка же сходил и осмотрел баньку, о которой восхищенно отозвался Леонид Григорьевич. Подошел к камеральному сарайчику, в котором на полках лежало множество образцов, несколько раз поднял и положил на место штангу, сделанную их двух чурбаков с вбитым в них ломом. Увидев большую палатку с остроконечным верхом, заглянул и туда. В палатке стояли нары, разбитая печурка, сделанная из железной бочки, кругом было грязно, сыро, пахло плесенью и давно заброшенным жильем.
Леонид Григорьевич, обегав все строения стана геологической партии, вернулся назад.
– Ребята, обедаем и идем на канавы! – выдохнул он, плюхнувшись на лавочку.
– Да жарища же, Леонид Григорьевич! – воскликнул Потапка, удивленный непоседливостью старичка-начальника, как он мысленно называл его.
– Ничего, ничего! Отдохнем и наверх!.. Вы же сами кричали, что все в движении, в тренировке! Это должны понимать! И ты тоже! – ткнул он пальцем в Потапку.
– Как, понравилось здесь? – подошел к ним кухарь, полуголый, в одних штанах и ботинках на босу ногу.
– Хорошо! Все хорошо! Такая прелесть!.. Мы сейчас попьем чайку и сходим посмотрим выработки. Чайку с нами не хотите?
– Спасибо! Я ухожу в поселок. Вернусь к вечеру… А старший геолог-то с женой приедет нескоро. Дня через два, не раньше, – зачем-то повторил кухарь про своего начальника.
– Мы не дождемся его, – глянул на него Леонид Григорьевич. – Завтра уедем. Некогда – дела! Какой еще крюк надо сделать, по трем месторождениям!..
Кухарь ничего не сказал, повернулся и пошел к своей половине барака. Вслед за ним побежал его шустрый песик, еще щенок, глупый, ласкающийся ко всем. Виляя загнутым вверх хвостом и игриво перебирая задними лапами, он на ходу хватанул зубами черного котенка, лениво развалившегося на завалинке барака. Котенок обидчиво мяукнул, прыгнул за угол. Оттуда он выскочил уже вместе со своей мамашей, большой и сердитой. Увидев глупого щенка, она опустила поднятый воинственно хвост, равнодушно отвернулась от него и снова скрылась за углом.
Вскоре кухарь уехал, оседлав старенький велосипед, покатил под гору по наезженной колее и сразу же скрылся за высоким кустарником, обложившим густыми зарослями с обеих сторон дорогу.
После обеда Леонид Григорьевич и Потапка двинулись маршрутом на канавы, которые пробили рабочие геологической партии на самой вершине горы Верблюд, в седловине между его горбами, как было обозначено на карте. Перепад высот небольшой, всего пятьсот метров. Однако подъем сразу же от стана был крутой. Под ногами поминутно соскальзывала вниз хрупкая плоская щебенка. Тропа, торенная работягами, сразу же взяла круто, в лоб, по склону прямо вверх. С непривычки, без тренировки, дыхание у Потапки пресеклось, он задохнулся и встал, не в силах сделать, казалось, и шага дальше вверх.
– Леонид Григорьевич, погоди! – прохрипел он, ухватившись руками за кусты, чтобы не упасть, настолько кружилась у него голова и мелькали в глазах искорки от бешено пульсирующей в висках крови.
– Ну, отдохнем, отдохнем! – остановился начальник, оглядел склон горы под ногами, по привычке отмечая породы.
Отдохнув, они двинулись дальше вверх. Подъем, отдых, подъем… Через некоторое время тропу пересекал под углом профиль[2] с затесами на осинах и березах. И они пошли по нему, определив, что он должен вывести их куда надо. Вышли на маленькую терраску. Здесь подул освежающий ветерок снизу из далекого лога. Потапка почувствовал на лице его прохладу, сгоняющую горячий пот, крупными каплями скатывающийся по лицу, но в то же мгновение отскочил в сторону с нечленораздельным вскриком: «А-аа!»… Толстая, в руку толщиной, черная длинная палка, на которую он чуть было не наступил, вдруг зашевелилась, выскользнула из-под самых его ног и, бесшумно, грациозно скользя, заструилась в траве, исчезая в кустах.
2
Профиль – узкая вырубленная полоса леса, перпендикулярная магистрали, в системе лесотехнического раздела лесного массива.