День сидел и ночь сидел раб у раскрытой двери, он не знал, зачем шёл. Забыл, куда должен идти.
На второй день земля и небо покачнулись. Чёрный вихрь ударил, как сухой лист, взлетел вверх аил Юскузека. Ездящий на тёмно-буром коне Караты-хан раба за косу схватил.
— Ты как смеешь смотреть на Алтын-Чач?
Намотал Караты-хан косу раба на свою медную руку и перебросил его через две горы.
С сердцем холодным, как вечный камень, с чёрным сердцем вернулся домой Юскузек.
— А, это ты, Юскузек! Где золотое яйцо?
Ремённой плетью ударил Юскузека Караты-хан.
— Питающийся человеческой кровью Караты-хан! — крикнул Юскузек. — Хвастаясь силой, не бей слабого. Злым языком молчаливых не оскорбляй. Под худым седлом ходит добрый конь. Под рваной шубой может оказаться богатырь непобедимый.
Схватил тут Юскузек Караты-хана за соболий ворот и стащил с тёмно-бурого коня.
Караты-хан обеими руками обхватил Юскузека. Началась великая борьба. Семь лет тягались. По щиколотку уходили их ноги в землю на твёрдом камне. По колено увязали в рыхлой почве. Ни один не упал. Ни один не коснулся земли рукой. Девять лет боролись. Земля дрожала от их борьбы. Горы прыгали, как сарлыки (сарлык — як), а холмы, как косули. Озёра вышли из берегов. Реки бросались с камня на камень в разные стороны.
Вот Юскузек уже тронул землю левой рукой и правым коленом тронул.
— Эй, братья волки! Ой, орлы Каан-Кередэ, помогите!
Раскинув крылья над горами и долинами, прилетели орлы. Серые волки, как серые вихри, в семь глотков сожрали тёмно-бурого иноходца, семь раз выплюнули. Орлы Каан-Кередэ железными когтями подцепили Караты-хана, унесли его в поднебесье и сбросили оттуда на вечный горный ледник. Собакам куска мяса не осталось от тела Караты-хана. Иголкой раз поддеть не осталось куска от шкуры Караты-хана. Ветер развеял прах его, словно пыль.
Страшный гость
Один раз ночью барсук охотился. Посветлел край неба. До солнца к своей норе спешит барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, держится, где трава выше, где земля темнее.
Подошел барсук к своей норе.
— Бррк, бррк… — вдруг услышал он непонятный шум.
«Что такое?»
Сон из барсука выскочил. Шерсть к голове поднялась. А сердце чуть рёбра не сломило стуком.
— Я такого шума никогда не слыхивал — «бррк… бррк»… Скорей пойду, таких, как я, когтистых зверей позову. Я один умирать не согласен.
Пошёл барсук всех на Алтае живущих когтистых зверей созывать:
— Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Кто осмелится со мной пойти?
Собрались звери. Ушами к земле приникли. В самом деле — от шума земля дрожит.
— Бррк, бррк…
У всех зверей шерсть вверх поднялась.
— Ну, барсук, — сказала рысь, — это твой дом, ты первый туда и лезь.
Барсук оглянулся; большие когтистые звери ему приказывают:
— Иди, иди! Чего стал?
А сами от страха хвосты поджали.
Побоялся барсук главным ходом к себе домой войти. Стал сзади подкапываться. Тяжело скрести каменную землю! Когти стёрлись. Обидно родную нору ломать. Наконец проник барсук в свою высокую спальню. К мягкому моху пробрался. Видит — белеет там что-то. «Бррк, бррк…»
Это, сложив передние лапы поперёк груди, громко храпит белый заяц.
Звери со смеху даже на ногах не устояли. Покатились по земле.
— Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!
— Стыд свой куда теперь спрячешь?
«В самом деле, — думает барсук, — зачем я стал на весь Алтай кричать?»
Рассердился да как пихнет зайца:
— Пошёл вон! Кто тебе позволил здесь храпеть?
Проснулся заяц: кругом волки, лисы, рысь, росомахи, дикая кошка. У зайца глаза круглыми стали. Сам дрожит, словно тальник над бурной рекой. Вымолвить слова не может.
«Ну, будь что будет!»
Приник бедняга к земле — и прыг барсуку на лоб! А со лба, как с холма, опять скок — и в кусты. От белого заячьего живота побелел лоб у барсука. От задних заячьих лап прошёл белый след по щекам барсука.
Смех зверей ещё звонче стал.
«Чего они радуются?» — не может барсук понять.
— Ой, барсук, лоб и щёки пощупай! Какой ты красивый стал!
Барсук погладил морду — белый пушистый ворс пристал к когтям. Увидав это, барсук пошёл жаловаться медведю.
— Кланяюсь вам до земли, дедушка медведь-зайсан! Сам дома не был, гостей не звал. Храп услыхав, испугался. Скольких зверей я из-за этого храпа обеспокоил! Сам свой дом из-за него сломал. Теперь видите: голова и челюсти побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.