Нагнулся Удюргай-батыр к старику и спросил:
— Кто же вы, почтенный старец?
— Я всегда добрым делам советчик, зовут меня Сэркан-былинником. О споре змеи с орлом я давно знаю. Знаю и то, что ты должен решить этот спор.
— Думаю я: как рассудить их, как найти наказание виновнику?
— Рассудить их ты сам должен. А наказание найти я помогу. Вот тебе мой меч. Отсеки им голову того, кого считаешь виновным, — сказал Сэркан-былинник и подал батыру богатырский меч.
Удюргай-батыр взял в руки богатырский меч и хотел поблагодарить старичка, но его уже не было. Снова шумел лес, пели птицы.
Пришёл Удюргай-батыр на условленное место, где его ждали Хотой и Могой. Прежде чем приступить к выполнению своего решения, Удюргай-батыр в правую глазницу вставил орлиный глаз, а в левую змеиный. Он считал, что это будет справедливым.
Посмотрел Удюргай-батыр левым глазом на змею и увидел её доброй, улыбающейся. А когда посмотрел правым глазом, то увидел это отвратительное существо горящим злостью и ненавистью. Вспомнил Удюргай-батыр и то, каким предстал перед ним хозяин Хара-Хаан, когда он посмотрел на него глазами Могой.
Это ещё больше убедило его в том, что нужно избавить мир от змеи.
— Слушайте моё решение! Виновата ты, Могой, высосавшая душу и тело птенцов Хотоя. Ты и умрёшь от моего острого меча!
Размахнулся батыр мечом, но вместо головы Могой меч рассёк только пустую змеиную шкуру. Удивлённый стоял батыр, и ворошил мечом старую шкуру змеи. Хотой посмотрел на это и сказал:
— Могой хитра и увёртлива, её так быстро не убьёшь. Теперь, в новой шкуре, она коварнее, чем раньше. Если ты хочешь избавить мир от злодейки, выбрось её глаза и пользуйся только моими глазами — орлиными, острыми. Ты всегда разглядишь зло, в какой бы шкуре оно не было!
Улетел Хотой в высокое, синее небо, а Удюргай-батыр пошёл по земле, чтобы избавить мир от всех злодеев.
Чыбыс-Чыахаан
В старину, когда русские ни плотов, ни кораблей ещё не знали, когда закон был писан на кулаке, а указы на ладонях, жил-был, говорят, Чыбыс-Чыахаан, ростом с вершок. Было у него хозяйство: бык-жук, сани-напёрсток с оглоблями из иголок — только и всего.
В двух верстах от той поляны, где он жил, находилась богатая юрта великана Анга-Монгуса. Много горя и бедствий принёс великан людям. Вот в одно утро Чыбыс-Чыахаан запряг своего быка-жука в сани-напёрсток и поехал к матери.
— Мать, скажи, как меня зовут? — спросил он, войдя в юрту. — Я хочу сразиться с великаном Анга-Монгусом.
— В уме ли ты? — всполошилась старуха-мать. — Великан только дунет на тебя, и ты упадёшь.
— Скажи мне, как меня зовут? — не отступал сын.
— Тебя зовут Чыбыс-Чыахаан.
Чыбыс-Чыахаан вышел из юрты, ведя за собой быка-жука, но, споткнувшись о травинку, упал и забыл своё имя.
Вернулся он и снова спросил, потом сел в сани-напёрсток и поехал, повторяя вслух своё имя, чтобы не забыть.
Он остановился у богатой юрты великана Анга-Монгуса и пропищал:
— Достославный и почтенный, шестисаженный великан, Анга-Монгус, я пришёл, чтобы померяться с тобой силой.
— Ха-ха-ха, — захохотал великан страшным смехом, словно железо загремело. Потом надул он щёки, дунул, и оглушённый Чыбыс-Чыахаан упал на землю.
Очнувшись, он вскочил на ноги, пугливо озираясь.
— Ну, как, богатырь? От земли не видать, падает до удара и ещё приходит драться. Человечек, скажи своё имя, буду знать, кого имел честь победить, — насмехается великан.
— Погоди, схожу домой, поем, потом снова приду с тобой драться, — отвечал не унывая Чыбыс-Чыахаан. — Когда вернусь, тогда я назову своё имя.
Приехал он домой, прикоснулся губами к груди своей матери и с молоком её всосал в себя богатырскую силу. Он вытянулся вверх, как стройная лиственница, раздался в плечах на шесть саженей. Взял с собой горсть земли, на которой родился, и несколькими шагами дошёл до богатой юрты великана.
— Злой, приносящий людям горе и несчастье, Анга-Монгус, моё имя Чыбыс-Чыахаан, я пришёл сразиться с тобой.