— Летит страшная птица — беркут! Сейчас в окно ворвётся — всех расклюёт! Быстрее выползайте! Я вас спасу.
Змеи выползли. Лиса им указала густой камыш: там можно спрятаться. А когда змеи заползли в заросли, она схватила кремень и высекла огонь. Сухой прошлогодний камыш вспыхнул, как порох. Все змеи сгорели.
Лиса встретила молодожёнов, пригласила в дом.
— Теперь всё это — ваше.
Молодой охотник и его жена поселились в том доме. Живут — радуются, лисицу благодарят за помощь.
Охотник пошёл в горы, осмотрел свои ловушки. Принёс домой глухарей, рябчиков. Жена одну часть добычи сварила, другую на костре поджарила.
Приехали в гости тесть и тёща, через порог перешагнули и повалились в разные стороны, поскользнувшись, как на льду. Хан отбил себе печёнку, ханша, еле живая, стонала.
— Скользкий пол придумали! Смерти нашей захотели! — рассвирепел хан. — Разбойники!
Разгневанный, он вернулся домой. Ханша едва добралась до постели. С тех пор они в гости к зятю не ездили.
Охотник с женой счастливо жили, детей вырастили.
Коростель-дергач
В давние времена жил на Алтае грозный хан Ай-Каан. Скота у него было как кустов жёлтой акации: не сочтешь. Людей у него было как деревьев в тайге: считать начнёшь — заблудишься. На боку у хана стальной меч висел, в руках — плеть играла. На концах плети — железные кольца. Острее волчьих зубов они тело рвали, больнее змеи-гадюки жалили. Злости хана конца не было, яду в душе его дна не было. Не только люди, превращённые в рабов, хана боялись, но все звери и птицы перед ним трепетали.
Вздумал хан перекочевать на новые пастбища — всех людей поднял, все табуны и стада взбаламутил. Двум серым ястребам, стойбище с воздуха охранявшим, хан приказал:
— Быстрее ветра мою землю облетите, всем птицам скажите: через три дня, когда луна будет круглой, как шаманский бубен, я на новое место кочевать начну. Пусть все летят мне помогать.
Два серых ястреба крыльями земли коснулись, хану низко поклонились, в один миг в голубом небе исчезли.
Двум чёрным собакам, стойбище охранявшим, хан приказал:
— Быстрее горной реки мчитесь, всем зверям на моей земле скажите: пусть прибегут — мне кочевать помогут.
Две чёрные собаки хана не дослушали — вдаль метнулись: вихри за ними угнаться не могли.
Три дня миновало, три ночи прошло — все звери прибежали, все птицы прилетели, весь народ собрался: все готовы хану помогать на новое место перекочёвывать. Один коростель в тенистом кусту проспал.
Жаркое солнце поднялось над горами — хан Ай-Каан со своими стадами и табунами в путь отправился. Все хану помогают — коростеля нет.
В полдень коростель от жары проснулся, вспомнил про ханский приказ и задрожал от страха:
«Грозный хан отрубит мне ноги, обрежет крылья, оторвёт голову… Дух из меня грозный хан вышибет…»
От страха коростель привычке своей изменил — не побежал, а полетел к старому ханскому стойбищу. Сверху он всё там осмотрел и ещё больше ужаснулся: где юрты стояли, там холодная зола осталась, где скот гулял, там теперь сухой помёт валяется. Человеческого голоса не слышно, ни птиц, ни зверей не видно — пусто в долине.
«Жизнь моя кончается, — подумал коростель, — злой хан меня со света сгонит…»
И полетел коростель догонять хана, решил попросить у него прощения. Внизу быстрые реки блестели, снежные горы мелькали, голубые озёра оставались позади. До большого болота коростель долетел — человеческий голос услышал. На чёрную кочку коростель опустился, кругом посмотрел. Двухлетний жеребёнок хана в бездонном болоте утонул. Двое из рабов на берег его вытаскивали, песню дружно запевали:
Под песню дёргали, а вытащить жеребёнка не могли. Коростель рядом ходил и тихонько подпевал:
Хотел ханским рабам помочь, но не знал, за что ухватиться: за гриву возьмёшься — человеку под ногу попадёшь, за хвост ухватишься — жеребёнок придавит. Маленький коростель от лёгкого щелчка умереть может…
Вдруг земля закачалась, бездонное болото всколыхнулось — на берегу сам хан появился на соловом коне. Лицо у хана чёрным волосом заросло: от скул борода за плечами развевалась, от подбородка густая борода до опояски росла. Глаза у хана дикой кровью налились, голос его, подобно грому, на всё болото гремел:
— Маленького жеребёнка не можете вытащить, лентяи? Головы оторву — к ногам положу, ноги оторву — к голове положу!..
Хан плетью взмахнул — синее небо на две половины рассёк.
У маленького коростеля от испуга чуть сердце не лопнуло. Что сказать — не знал, умирать — не хотел. Из куста в куст коростель бегал, с кочки на кочку прыгал и громче всех кричал:
Ханские рабы так дружно дёрнули, что жеребёнок в один миг на берегу очутился. От радости копытами ударил, хана в болото сбил.
А коростель с перепугу продолжал кричать где-то под кочкой:
— Дёрнем, дёрнем…
Два человека прикрикнули на него, но он не унялся. С тех пор каждое лето коростель из тёплых стран прибегает к болоту, садится в кусты и кричит без отдыха:
— Та-а-арт, та-а-арт…
Ему кажется, что он всё ещё помогает жеребёнка из болота вытаскивать.
А люди над коростелём смеются:
— Дёргай, дёргай, глупыш!.. Дёргай, пока сила есть…
Хан Сары-каан
Жил на Алтае хан Сары-каан. Богатству его — счёта не было. А сам Сары-каан горького от сладкого различить не мог, чёрное с бурым путал.
Вот раз хан Сары-каан посылает своего раба:
— Узнай, кто у моей дочери родился.
Пошёл раб, видит — девочка. Испугался он, идёт домой и думает: «Как быть? Скажу: сын — хан Сары-каан поверил бы, да ему люди объяснят, тогда мне за ложь голову долой. Скажу: дочь — за дурную весть всё равно шею под топор».
Пришёл домой.
— Ну, — кричит хан Сары-каан, — кто родился? Говори скорее. Пусть мои уши порадуются.
Раб не может рта раскрыть. Подол старой овчинной шубы по коленкам хлопает. Шапка в руках дрожит. Коса на левое ухо свесилась. Зубы стучат, как в большой мороз.
— Де-евочка…
— А я говорю — сын, значит — сын. Где мои палачи?
Прибежали палачи, раба ремнём скрутили. Тут вдруг перепёлка прилетела, хану на голову села.
— Эй, раб, — взвыл хан Сары-каан, — сейчас же перепёлку поймай!
Развязали тугие ремни палачи. Раб протянул руку к перепёлке.
— Глупый ты, глупый! — засмеялся хан Сары-каан. — Кто же птицу руками ловит? Возьми железную кувалду и ударь.
Хан Сары-каан строго приказал. Раб обрадовался. Кряхтя, обеими руками кувалду поднял. Размахнулся. Перепёлка свистнула и улетела, а железная кувалда всей своей тяжестью опустилась на голую башку хана Сары-каана.
Алып-Манаш
Вместе с небом и землёй был сотворён Байбарак-богатырь, ездящий на пятнистом, как барс, коне.
Луна и звёзды засияли, когда родилась Ермен-Чечен. Она быстрей травы, как камыш, росла. Словно мальчик, диких коней объезжала Ермен-Чечен.
Рядом с ней один раз богатырь Байбарак встал; пал на правое колено и, крепко ухватив её руку, сказал сквозь стиснутые зубы: