— Даже не знаю что тебе сказать.
— Так я не говорю что давай завтра начнём строить. Узнай. Может и вообще по тех.регламенту нельзя.
— Что ещё?
— Рассмотреть всю ветку тракторов и спецтехники Минского тракторного завода. Определить спрос чего потребно как в городе, так и в области.
— Решил трактора начать дарить? — хмыкнул он.
— Смотря кому и для чего. Опять нужны люди, которые будут смотреть и проверять реальные запросы каждого обратившегося к нам. Кому и дарить, кому беспроцентный кредит или серьёзная скидка.
— Давай опросник по тракторам на нашем сайте размещу?
— Хм... Попробуй.
— Тогда я... побежал? — Серёга жалобно посмотрел на меня. — Пока ты опять чего-нибудь не придумал?
— Ещё. В субботу надо подготовить шестьсот литров воды для Алика с Эрлом. Заберут с собой на самолёте.
— Ой всё, — мужик в панике подбежал к двери. — У меня дела.
— Юру озадачь, — злорадно посоветовал я. — Пусть напряжёт своих отцов-командиров...
Доев в гордом одиночестве, переложил грязную посуду на оставленный передвижной столик, и вместе с ним вышел в коридор. Заглянул на второй этаж в вотчину Антона и Тани, поблагодарил за вкусный обед. Пусть у них ещё полный бедлам, но ребята стараются. Сказали что за пару дней полностью оборудуют все помещения для приёма гостей. Антон хоть и выглядит чуть усталым, но глаза светятся от внутренней радости. Ведь действительно здорово, когда человек занимается любимым делом, а не отбывает номер на работе.
На первом этаже увидел Алину, берущую интервью у семейной пары с девочкой. Стоящие в коридоре люди расступились, пропуская меня. Пришлось тоже поучаствовать в беседе. Подтянулись и другие участники, несколько минут прошло в очень дружеской обстановке. Остановил дальнейшую пикировку врач Дмитрий, вышедший из кабинета:
— Руслан Алексеевич, только вас ждём.
— Понял, иду.
— Ой, Руслан Алексеевич! — умоляюще попросила Алина. — Можно с вами! Снять для зрителей ваше лечение. Всё в записи, позже вам покажем. Что не понравится — удалим.
В принципе я только за. Чем больше информации расходится во всём мире, тем сложнее меня задвинуть или упрятать куда в уютный подвальчик.
— Дима, пару халатов найдётся для прессы? — обратился я к врачу, показывая на Алину и паренька с камерой.
— Конечно. Сейчас принесу.
Опять беготня из кабинета в кабинет, теперь в сопровождении двух юных дарований. Ближе к окончанию трудовой повинности в моём лице, выходя из кабинета с онкобольными, меня перехватил в коридоре встревоженный фельдшер Миша:
— Руслан Алексеевич, у нас проблемы.
Взглянул по сторонам, близко никого нет. Видимо бравые охранники уже получили указку о прекращении пропуска страждущих в нашу вотчину. Делаю отмашку нашему оператору:
— Останови запись, — как только паренёк убрал камеру, уже тише к Мише. — Говори.
— Два мальчика, четырёх и пяти лет. По предоставленным документам спастическая диплегия, но по факту двойная гемиплегия.
— Проблемы с головой? — нахмурился я.
— Да, — сморщился Миша. — Мамаши ещё эти...
— Что с ними не так, помимо подложных бумаг?
— Фифы с гонором, — неопределённо покрутил рукой фельдшер. — Ведут себя так, как будто все им вокруг должны.
— Во как... — мои губы растягиваются в оскале. — Алина, всё фиксируйте.
— Мы с двух камер будем вести запись. — предложила она, на что я только согласно кивнул.
Жду, пока паренёк достанет и передаст вторую небольшую камеру нашей восходящей звезде, и открываю дверь в кабинет:
— Здравствуйте.
Десять детей, пятеро мужчин, девять женщин, помимо нашего медицинского персонала. Поздоровалось со мной большинство, кроме двух молодых мамаш и двух мальчишек. Если детей ещё могу понять, так как они даже голову держать не могут самостоятельно, то две ярко накрашенные и чересчур броско одетые красавицы заранее излучают негатив.
— Почему нас отказываются лечить?! — вместо приветствия взвизгнула одна из товарок.
Алина с парнем проскальзывают с двух сторон, и начинают вести съёмку с разных ракурсов. Меняю зрение, осматривая детей. Дима был прав, у обоих мальчиков поражены большие полушария мозга, и я со своим лечением бессилен.
— Вам говорили, кого я берусь исцелять? — холодно смотрю на мамашу.
— Но у моего ребёнка ДЦП! — она топнула ногой. — И вы обязаны помочь!
Миша выскочил из кабинета, видимо не вытерпев пропила истеричным голосом. Остальные люди только поморщились, а девочка лет пяти заплакала. Родители девочки бросились её успокаивать. Кидаю волну «успокоения» вокруг себя.