В небе, синевой расплесканном,
В море разливанном сини августовской -
Вместо солнца луна светит.
Щербатая луна, полная,
Как лицо человеческое,
Как лик старухи из сновидения того -
Луна- судьба, луна - пророчица,
Луна - предсказательница.
Расступается толпа.
Арсений лежит, глядя глазами мертвыми.
Пульс-живчик не бьется уже.
Голова в крови, рубаха разорвана.
- Кто б знал - чтоб вот так, с коня падучи... Глупо, глупо, глупо...
- течёт молва.
А в небе полуденном
Луна светит,
Луна красуется,
Круглая, белая, полнолицая,
И воздух ею разъят,
И посреди воздуха - столп лучей лунных,
Дорога незнаемая,
Чистая, серебристая,
Только человечьими стопами неисхоженная,
Неистоптанная,
Людям чужая пока -
Но вот по ней первые следы человечьи пролагаются...
И лето вокруг бессловесно шумит, -
Лето лунное,
Лето грозное,
Лето бурное,
Жаркое лето четырнадцатого года.
Лето предопределения,
Лето предзнания.
Лето пророчества.
ЯВЛЕНИЕ 3
ГЛИНЯНЫЙ РЫЦАРЬ
Вике Сенькиной - с любовью и надеждой
...Сирень за окном.
Запахи тонкие, чистые, неуловимые.
Весна. Весеннее солнце. Весеннее одиночество...
Сидит девушка Марьяна у окна,
на улицу смотрит.
Яблоня там благоухает, пьянеет, полыхает,
ветку Марьяне протягивает:
"Лети за мной!"
Не летит Марьяна.
Нет ей дороги в мир большой.
Живет она взаперти уже семнадцать лет почти,
шагу из дома ступить не может -
ноги не ходят.
Бабушка ухаживает за Марьяной, кормит ее, одевает,
а больше нет у девушки никого...
только солнце за окном да яблоня на улице,
только небо да печаль весенняя.
Нечем заняться Марьяне.
Фигурки лепит она из глины,
маленькие, с ладонь величиной, -
лепит свои мечты и видения сказочные,
что по ночам к ней приходят.
Глиняные мечты, глиняные чувства, глиняная жизнь -
хрупкие, бесполезные,
но красивые, как сны по весне.
Вот они, мечты Марьяны-затворницы,
Вот они, стоят на полочке, лицом к свету обернувшись.
Стоят и молчат, потому что - нечего говорить им,
и так все слишком ясно, слишком верно, слишком жестоко.
Вот рыцарь -
латы крепкие, копье вострое, щит прочный,
а на щите - сердце, огнем объятое.
И взгляд из-под забрала - тонкий, одинокий,
словно вопрошающий о чем-то.
Сиротство любви земной - во взгляде этом.
Чёрт -
маленький, юркий, красный,
с рожками на голове, копытцами на ногах,
глазками острыми, смеющимися,
зубами оскаленными,
носом длинным, крючковатым.
Изогнулся черт вопросительным знаком,
словно сам за собой хочет что-то худое подсмотреть
да исподтишка гадость какую сделать.
Смерть -
высокая, тонкая, бледная.
Плащ белый, капюшон на голову накинут,
в руках иссохших - коса да часы песочные.
Сыплется песок из чаши в чашу,
текут мгновения, летят годы, уходят жизни...
а она все та же, -
высокая, тонкая, бледная.
Безликая. Жестокая. Святая.
И Дама прекрасная -
в платье старинном, на колокол похожем,
с прической высокой, веером в руке лицо прикрывает.
Раскрывается в ладони тонкой веер цветной,
на веере - дракон извивается,
за веером - пустота прячется.
Нет лица у дамы:
просто гладкая поверхность на голове глиняной...
Не смогла изобразить лицо ее Марьяна.
Не видела она лица этого в мечтах своих.
А лгать - не смела.
....................................................................................................................
Вот приходит к Марьяне бабушка.
Старая бабушка, сгорбленная, седая, -
восемьдесят лет ей скоро,
всех друзей и врагов пережила давно,
муж еще молодым на войне погиб.
Что для бабушки, что для Маришки -
весь мир большой, чистый, опустошенный.
И слова молвить не с кем.
Вот и приходит к Марьяне старушка
и рассказывает, как с мужем прощалась, -
одно и то же рассказывает, слово в слово, каждый день.
И страшно Марьяне, и неприятно, а приходится слушать это.
А душа чего-то другого просит,
а душа в полет просится...
Лучики солнечные по деревянным половицам да по подоконнику ходят,
по резному окошку прыгают,
гуляют вдоволь, - веселые, шаловливые,
как дети, от родителей сбежавшие...
А яблоня за окном облетает, лепестки мимо окна летят -
а не поймаешь, не догонишь, не сохранишь их,
радости весенние, мечты мимолетные...
И ходит тишина вихрями по земле,
ходит, не останавливаясь,
и только попади в столп тишины -
закружит она тебя,
над землей вознесет, от жизни оторвет, солнце покажет -
да и бросит с седьмого неба на скалы
где-нибудь за тридевять земель...
И вспоминай потом всю жизнь
болью костей и души разбитой,
как легко и счастливо было в вихре тишины над землей нестись.