— А если парни наткнутся на медведя? Нынче орехов да ягод было мало, он не нагулял жир и оттого не ложится в берлогу. И бродит по тайге злой, страсть…
На рассвете отец с Галданом отыскали на снегу следы Егора и Пашки и пошли по ним. Ближе к полудню спустились к Нижней Ангаре, а потом перешли на ту сторону. Здесь решили передохнуть, но только прислонили ружья к сухостойному дереву, как раз за разом прогремели три выстрела. Тревожное эхо пронеслось над тайгою, и не успело оно затихнуть, как старик с сыном уже снова, то и дело запинаясь о пни и гнилые лежаки, шли в ту сторону, откуда стреляли.
— Парни, кажется, заблудились и теперь подают нам сигналы, — сказал старик, но сказал не очень-то уверенно, знал, когда стараются привлечь к себе внимание, обычно стреляют с большими паузами между выстрелами, а тут все было как раз наоборот.
Но вот над тайгою, в той стороне, куда они шли, поднялся синеватый шлейф дыма.
— Это наверняка наши ребята, — весело сказал Галдан, — жарят печенку.
— Не знаю, не знаю, — хмуро ответил отец.
…Они подошли к костру. Возле высокой разлапистой ели, у самого изножья ее, вытянувшись на спине, лежал Пашка. Старик подошел к нему, дрожащей рукою прикоснулся к его голове и увидел, что нога у Пашки перевязана.
— Что случилось?
— Вот этот человек спас нас, — сказал Егор и подвел отца к старику, который сидел на корточках чуть в стороне от костра, в березняке, и снимал шкуру с большого, с огромной оскаленной пастью, медведя.
В это время Пашка застонал, попытался приподнять голову и не смог.
— У него высокая температура, — сказал Егор. — И он часто теряет сознание.
Отец пожал старику руку и снова подошел к Пашке. Возле него оказался и Егор, проговорил виновато:
— Вчера мы шли по следу изюбра, и Пашка в буреломе за что-то зацепился ногою, ну и… Короче, с того часа у него и началось… Я шел по тропе, нес на спине Пашку, как вдруг на нас напал медведь. Я даже ружье не успел взять в руки, думал, что все, конец… Но тут прогремел выстрел, я медведь упал прямо у моих ног.
Егор отошел к костру, снял с тагана манерку с кипятком, спросил у отца Галдана:
— Будете пить чай, бабай?
— Угости своего спасителя, я еще успею.
— Но он не хочет, отказывается. И сын его тоже отказывается.
Галдан только теперь заметил парня, который стоял подле старика и смотрел, как тот освежевывает тушу зверя. Но вот старик выпрямил спину, подошел к отцу Галдана:
— Возьми селезенку медведя, обложи ею то место на ноге у парня, где пуще всего болит. Сымет боль…
Отец Галдана так и сделал, а потом с благодарностью посмотрел на старика: у того было узкое темное лицо с жиденькой бородкою, и он догадался, что перед ним человек из рода хамниганов.
Пашка опять застонал.
— Потерпи малость, — тихо сказал отец. — Скоро боль уйдет. — Обернулся к Егору: — Хорошо бы сегодня добраться до зимовья. Там у меня и аптечка есть. Перевязал бы как следует, сделали бы дощечки вместо гипса. На фронте и не такие напасти случались, а мы ничего… выжили!
Пашка открыл глаза:
— Бабай, это вы?
Скоро он заснул.
— Это хорошо, — сказал, подойдя, старик хамниган. — Сон для него как лекарство.
— Да, конечно, — согласился отец.
Галдан пристальнее вгляделся в старого хамнигана и тут вспомнил, где видел его. Конечно же, это был председатель сельского Совета в старом Уояне. Он сильно изменился и пуще того постарел, однако же взгляд его узких глаз все тот же острый.
А старик меж тем испытующе посмотрел на отца Галдана и едва приметно улыбнулся. Тот, кажется, заметил этот его взгляд и тоже улыбнулся.
— Вы вроде бы говорили что-то о прошедшей войне. Значит, вы тоже?..
— Да, воевал, — сказал отец Галдана. — Сначала под Москвой, потом под Ленинградом, а закончил войну в Берлине.
— Так это вы?.. — Старик заволновался, стал тереть рукавом полушубка глаза, а когда немного успокоился, сказал чуть слышно: — Больше сорока лет прошло, а я узнал вас… узнал… Помните, мы встретились с вами близ Гатчины в штабе дивизии?
— Значит… значит… — Теперь заволновался отец Галдана, в лице у него что-то дрогнуло, жилочка какая-то: — А я только вчера рассказывал о вас парням.
Он подошел к старику, обнял его, спустя немного спросил:
— Ну, как жизнь-то?..
— Да ничего вроде бы… живу… А вы, помнится, говорили, что родом из степных краев. А здесь как очутились?
— Приехал к младшему сыну в Новый Уоян. С ним теперь и живу. — Повернулся к Галдану: — А это мой старший. Познакомьтесь.