— Ты меня пырнула... — заикаясь пробормотал он. — Ты и вправду меня пырнула. Мариночка, ты...
Он ничего не соображал и, превозмогая боль в бедре, прижался к стене. Казак с раной на заднице — это предмет для всеобщих насмешек. Мнимый удар сонной лошади по голове уже вызвал ухмылки. Как он теперь объяснит новую рану на самом важном для всадника месте?
— Я убью тебя! — простонал Мушков, скрипя зубами. — Бог меня за это не накажет!
— Так сделай это. — Марина села на кровати, застегнула на груди рубашку, поправила пряжку ремня и вытерла кинжал об одеяло. На острие осталось немного крови... Марина уколола слегка, как бы напоминая о том, что она не блудница, как другие, не казацкая услужливая девка. — Давай! Не тяни, Иван Матвеевич! Я буду сидеть тихо! Так ты никогда не станешь нормальным человеком. Мне лучше умереть...
Есть события, которые человек переживает глубоко в душе и которые не может контролировать. К таким событиям относится, например, безумная любовь, опустошающая, не дающая покоя, не щадящая... любовь, превращающая умного в идиота и, несмотря на это, притягивающая, как сладкая медовуха...
Мушков ничем не отличался от всех влюблённых. Тысячи мужчин до него, оказавшись в когтях длинноволосого соблазнительного чёрта, поступали также: Мушков, конечно, не убил Марину. Вместо этого он выбежал из комнаты, прижав руки к ягодицам, чтобы вытереть кровь. Хорошо, что Ермак всё ещё спорил со Строгановыми, и его не было дома. Мушков, громко ругаясь, обмотал ягодицы тряпкой. Он проклинал Марину, но в то же время в душе просил прощения за грубость.
Он совершенно раздвоился.
Стоит только посочувствовать влюблённому...
Поддерживать спокойствие в отряде из пятисот сорока казаков, когда перед ними лежат просторы неизведанной земли, когда их опьяняют новые приключения, задача неимоверно трудная. Можно называть Ермака Тимофеевича разбойником, но нельзя отрицать одного: он поддерживал дисциплину и приказал казакам вести себя прилично — насколько это вообще возможно.
Через две недели Строгановы предоставили им сто девяносто девушек, никто так и не узнал откуда. Большую конюшню прибрали и разделили на закутки, и теперь казаки занимались здесь тем, что им нравилось больше всего, не считая верховую езду и разбоя, в особенности, когда от скуки начинали пухнуть чресла.
А скука длилась всё лето. Строгановы отправляли Ермака и его армию за Урал не вслепую, они не шли на рискованное предприятие лишь в надежде на наживу. Царь в Москве не дал ни копейки. Он просто ждал богатство, которое потечёт в Москву из сказочной Мангазеи, золотой земли сибирского царя Кучума.
Строгановы готовили завоевание неизвестной Сибири с тщательностью генералов. Сюда входило и увеличение частной армии, атаманом которой будет Ермак, разведка путей снабжения, планирование расположения станций — на удалении друг от друга на один день езды, чтобы беспрепятственно добираться до наступающих войск — и строительство крепостей, основ будущих поселений.
— Только когда крестьянин соберёт первый урожай на новой земле, она станет нашей! — сказал мудрый Семён Строганов. — Мы хотим не проехать по Сибири, а включить её в великое царство Российское.
Вербовщики разъехались из Орла во всех направлениях в поисках служивых людей. Их нашли у киргизов — пленных литовцев и немцев, которых те притащили в Пермскую землю после многолетней Ливонской войны: они выполняли в киргизских деревнях самую грязную работу. Для них призыв: «Вступайте в армию Строгановых!» стал не только освобождением от рабства, но и исполнением всех желаний. Начать новую жизнь где-то за Уралом, свободным человеком на собственной земле, под защитой могущественных Строгановых и подальше от царя Ивана — никто другой не мог им предложить лучшего. О такой жизни можно только мечтать...
Но с немцами и литовцами возникли проблемы. Не то чтобы они не нравились казакам – нет, они стали хорошими друзьями. Понятно, что немцам не хватало мастерства наездников, но кто же может гарцевать лучше казака? Но этот недостаток восполнялся техническими знаниями: они были хорошими пушкарями, изобрели адский снаряд — железную банку с сотнями шариков, разлетающихся в разные стороны, и рассказали о психологическом методе ведения войны: если идти в атаку с песней, то это деморализует противника.