Ермак приказал дать сигнал к отплытию, и когда казаки уже сидели в стругах, а священники заголосили песнопения, они снова почувствовали себя прежними свободными людьми, и затянули непристойные казачьи песни, заглушая священников. Большие весла погрузились в шумные воды реки. Когда отчалил первый струг с Ермаком, за ним последовал струг с Мушковым и Мариной. В каждом струге сидело по двадцать человек и груз. Огромный флот направился к Уралу, самое крупное вторжение в неизвестную страну в то время.
Холодный ветер дул им навстречу, хотя на небе сияло солнце, и осень только начиналась. Урал посылал своё первое приветствие...
В первом струге рядом с Ермаком сидели речные лоцманы и священник Кулаков. Воздух наполняло ритмичное пение тысячи глоток, которым сопровождался каждый взмах вёсел.
— Как долго мы будем плыть по этой чёртовой реке? — спросил Ермак лоцмана.
— Через четыре дня мы могли бы добраться до подножия гор. — Лоцман, старый бородатый рыбак, оглядел огромный флот. — Но мы взяли слишком много, Ермак Тимофеевич.
— Я знаю, старик, — сказал Ермак, уставившись на шумную воду. — Но только так я мог усадить людей в струги. Позже, на Урале, они всё поймут. Хорошо, что нельзя вернуться...
Уехав от Строгановых, покинув свой городок, они снова стали прежними бравыми казаками. Чтобы грабить, им не нужны были лошади, а чтобы гоняться за женщинами, хватало и собственных ног. Однако в первые три дня, когда они плыли по Чусовой, такой возможности не предоставилось. Река оказалась очень опасной, полной мелей и камней. Пару раз несколько лодок застревали. Казаки вылезали в холодную воду и вручную снимали струги с камней и песка. С наступлением темноты они разбивали на берегу лагерь, разводили костры, запах мяса и капусты тяжёлым облаком разливался над армией. Небольшие отряды отправлялись на разведку, наталкивались на дружелюбных местных жителей, приветствовавших незнакомцев, а в ответ получавшие затрещины. На четвёртый день, когда река стала узкой и более каменистой, флот достиг Уральских гор. Скалы были не такими высокими, как представлялось, мощные горы начинались южнее. Здесь, в верховьях Чусовой, было нагромождение валунов и голые горы причудливой формы — непроходимая каменная пустыня, через которую предстояло перенести струги. Плавание закончилась, начинался тяжёлый и длительный переход. Неповторимое событие, когда казаки должны завоевать землю пешими...
Ермак, Мушков, Марина, гетманы и священники склонились над картами, полученными от Строгановых. Карты были нарисованы лучшими картографами и все же оставались неполными, как и сведения об этой земле. Было известно только одно: здесь проходит древний торговый путь «Серебрянка», по которому ходили монахи и охотники. Этот путь вёл по скалам, через ущелья, мимо пропастей... путь на север, и где-то там, в каменной стене, открывался проход в Сибирь. И предстояло всё это преодолеть со стругами на плечах!
В этот вечер, когда армия Ермака оборудовала новый лагерь, а строили его почти как небольшую крепость, Мушков и Люпин наткнулись друг на друга, таская тяжёлые камни. Они шли рядом, каждый держал по огромному камню на плече и стонал под его тяжестью.
— Скажи-ка, старик! — прокряхтел Мушков, покосившись на Люпина. — Не ты ли отец нашего ординарца Бориса?
— Я, — ответил Люпин.
— Я так и думал! Он часто к тебе подходит, а однажды я проследил за вами и подслушал. И что я услышал? Она назвала тебя отцом. А меня она называет старичком — меня, тридцатилетнего мужчину... Но раз ты её отец, я спокоен.
— А ты её возлюбленный, — сказал Люпин.
Можете представить, как трудно было ему произнести эти слова.
— Если бы это было так! — вздохнул Мушков, бросил камень и отошёл в сторонку. — Давай поговорим, отец. У твоей дочери между ног как будто прибиты железные пластины! Я в отчаянии!
Они сели на кучу щебня и с трудом переводя дыхание, вытерли пот со лба.
— Мы должны держаться вместе, старик, — сказал Мушков через некоторое время. — Я люблю Мариночку и чувствую, что-то должно произойти, прежде чем мы перейдём через Урал. Боюсь, она погибнет в Сибири.
Наступил вечер, над Уралом нависли тяжёлые тучи, каменистая земля погрузилась в тусклую черноту. Чуть поодаль, там, где казаки оборудовали лагерь, загорелись огни костров, чьи отблески отражались от камней, но здесь, где сидели Мушков и Люпин, было тихо. Их не было видно, потому что они укрылись за небольшим выступом скалы. Хорошее место для разговора и размышлений.