Выбрать главу

Поход был трудным. Каждая команда струга несла лодку на плечах по бесконечным скалам, через ущелья, мимо пропастей... со стонами, но выдерживая шаг, потому что каждое покачивание было опасным. Они тащили широкие струги через Урал многие часы и дни, в две смены, без жалоб, обливаясь потом. Ермак тоже тащил струг вместе со всеми, что служило остальным примером. Пока он идёт по скалам, другие тоже должны. Даже священники кряхтели, но тащили струги; Ермак не терпел никаких исключений. Кто хотел попасть в Сибирь, должен был тащить лодку. Молились вечерами или во время передышек.

Несмотря на трудности, всё обошлось хорошо. Никого не убили, потому что местные жители не сопротивлялось. Травмы, обычно синяки, ссадины или натёртые до крови ноги, по вечерам лечили мазями и растительными припарками. И тут снова проявилось умение старика Люпина. Он знал хорошие средства для ухода за лошадьми, а каждый казак считал — что хорошо для лошади, то полезно и для человека.

Так что Люпин готовил жутко вонючие мази, но они помогали. Он использовал всякую зелень, от мха до болотной тины. То, что никто из его пациентов не умер от заражения крови, говорило о крепком здоровье казаков.

Двигались медленно. Строили простые жилища и возводили новые укрепления, а когда, наконец, добрались до реки Тагил, для Ермака и его команды это было подобно чуду Моисея: перед ними лежала желанная, прекрасная, неизвестная, чрезвычайно богатая земля обетованная!

Около тысячи человек со стругами на плечах пробились через каменный барьер Урала. На берегах Тагила они опустились на колени, и священники прошли по рядам, благословляя людей и окропляя святой водой. Затем они пели среди развевающихся знамён с изображением Богоматери и святых и смотрели на лежащие перед ними просторы, на каменистые пустоши, степи, болота и леса... Над головами изгибался небосвод, бездонный и бескрайний, каким он бывает только в Сибири. Взглянув на это небо, можно окунуться в глаза Бога...

Когда на реке Тагил началось богослужение, Мушков стоял на коленях рядом с Мариной. Она держала пику со знаменем, и ветер трепал её светлые волосы, которые за время похода подросли и скручивались в кудряшки. Вечером их пришлось обрезать ножом, чтобы она выглядела юношей.

— Ну что, медведь-старичок? — тихо спросила она. Они стояли на коленях, склонив головы к земле. — Ты не хотел, чтобы я это испытала?

— Мариночка... — пробормотал Мушков, нащупав её левую руку.

— Перестань! — прошипела она. — Ермак увидит...

— Армия Кучума скоро нападёт. Где-нибудь там.

— Ты боишься, старичок?

— Вспомни, что нам рассказывали. В Мангазеи живут люди со ртами во лбу. Они едят друг друга. Поэтому их называют «самоедами». Мариночка, я не хочу, чтобы тебя съели!

— Хвала Господу! — воскликнул священник Кулаков. У него был самый громкий голос среди всех священников, потому он и начал службу. — От его имени мы выведем язычников этой земли на праведный путь или уничтожим их. Давайте помолимся...

— Самоеды едят людей живьём, — прошептал Мушков. — Мариночка, возвращайся! Вместе с отцом.

— Если дело только в том, что меня съедят, то я спокойна, — тихо сказала она. — Тебя они не тронут, ты слишком вонючий!

Сразу после богослужения Мушков искупался в ледяных водах Тагила, с фырканьем ныряя, и, дрожа от холода, выбрался на берег. Люпин растирал его грубой тряпкой до тех пор, пока кожа не покраснела.

— Боже мой, что у тебя за дочь! — сказал Мушков, одевшись. — И дьявола научит исполнять хорал на ангельской арфе!

Они пробыли на Тагиле три дня, починили струги, повреждённые во время перехода, построили крепость и каменный вал — двести человек, выделенные для строительства, справились быстро. Здесь оставили часть провизии, священника, семь охотников и трёх больных казаков. Конечно, три храбрых парня не хотели оставаться и стиснув зубы ходили пошатываясь, чтобы показать, что смогут идти дальше, но Ермака невозможно было обмануть, и он приказал им остаться.

Первое поселение основали по старому русскому обычаю, во главе со священником, на котором лежало бремя стоять здесь, в глуши, за веру и царя и при необходимости противостоять местному населению.