— Сибирь уже наша, братья, — сказал Ермак гетманам и сотникам.
Они причалили к берегу Туры, высадились и увидели вдалеке большое поселение. Это был город Чинга-Тура, нынешняя Тюмень. Татары ждали перед городом, впереди выстроились лучники, за ними всадники. Артиллеристы выгрузили на берег три маленьких пушки и установили их на позиции.
— Прежде чем они привыкнут к пороху, мы завоюем всю Сибирь! Эта земля наша!
Мушков разыскал Люпина, сидевшего в последнем струге с больными и ранеными. Марина передавала приказы Ермака о боевом порядке, который он задумал.
— Сейчас самое подходящее время, отец! — сказал Мушков. — Ты должен удержать Марину! Татары — мастера в стрельбе из лука, я знаю это по опыту. Неужели мы вместе не одолеем Мариночку?
— Ермак будет её искать.
— Пусть вывихнет ногу, чтобы больше не могла бегать!
— Варвар! — огрызнулся Люпин. — Ты хочешь искалечить мою дочь?
— По-твоему, я должен стать вдовцом, даже не женившись на ней?
— А ты? — спросил Люпин. — Куда ты спрячешься? Чем вдова лучше вдовца?
— Александр Григорьевич, — почти торжественно сказал Мушков, — я о себе позабочусь. Но я хочу, наконец, наконец... — запнулся он, — снова иметь добычу! Придумай, что делать с Мариной, или я принесу тебе дочку, замотав её в покрывало!
Рядом с Ермаком, сидящем на перевёрнутом вверх дном лодке, в ожидании, пока казаки займут позиции, в траве лежали три татарина, в разорванной одежде и с кровавыми ссадинами на теле. Их обнаружили в небольшой пещере на берегу и вытащили оттуда, как барсуков. Толмач как раз их допрашивал, и они нерешительно отвечали.
— Предводителя татар, этого идиота, зовут Епанча, — сказал Ермак, когда Мушков сел рядом с ним.
В это время вернулась Марина, разгорячённая от бега. Артиллеристы сложили в кучу железные ядра, зарядили пушки и держали наготове пальники. Рядом с пушками горели костры для розжига.
— Против нас выставили около трёх тысяч.
— Мы их рассеем, Ермак, — уверенно сказал Мушков. — Они ещё не знают про пушки.
— Это будет важная битва! — Ермак заслонил глаза ладонью от солнца и посмотрел на татар. — Я решил освободить всех захваченных пленных, чтобы они разнесли по всей земле весть о нашей победе. — Он резко выпрямил руку, как будто бросил копьё. — Здесь и перезимуем! Через две недели пойдёт снег, и Тура замёрзнет. Борис!
— Слушаю, Ермак! — Марина встала перед ним.
— Поднимай знамя! Мы выступаем!
Мушкова пронзил холодок.
— Позволь мне нести знамя! — воскликнул он. — Ермак Тимофеевич, я ведь твой заместитель!
Он оттолкнул Марину, она споткнулась, упала и ударилась головой о перевёрнутую лодку. Немного оглушённая, она лежала и смотрела на Мушкова. Неожиданно рядом оказался Люпин, который опустился рядом на колени, притворяясь, что хочет помочь ей, но вместо этого прижал к земле. Это был единственный способ удержать её, не вызывая подозрений у Ермака.
— К бою! — крикнул Мушков, поднимая знамя с изображением святой Божьей Матери, и побежал вперёд. По широкому фронту развернулись знамёна сотен, громко запели священники. Потом загрохотали пушки, и стрелки дали первый залп. Казаки вышли из порохового дыма — впечатляющая картина, которая произвела сильное впечатление на татар. Ещё до того как их лучники натянули тетиву, около сотни человек уже лежали в траве мёртвыми.
Епанча стоял посреди войска на коленях и молился.
— Аллах, — молил он, — Господь небесный, накрой нас своей рукой. Мухаммед, помоги нам...
Тем временем женщины и дети бежали из Чинга-Туры. На телегах и в салазках, легко скользящих по степной траве, они тащили пожитки в безопасное место. Некоторые плыли вниз по реке к Тоболу, где стоял Маметкуль с десятью тысячами всадников. Чужаки смогут захватить Чинга-Туру, но никогда не придут в Кашлык! Кучум непобедим!
Они не знали, что Ермак тоже был уверен в себе.
Во время штурма все забыли о Марине и Люпине. Через несколько минут они остались у лодки одни. Резервные отряды ждали у реки, священники сгрудились вместе и наблюдали за битвой и за своим собратом, казачьим священником, сменившим чёрный клобук на казачью шапку, вместо креста в руке сверкала сабля, и он находился в первом ряду атакующих казаков. Кулаков бежал рядом с Мушковым и кричал во всё горло. Его взгляд был устремлён на купол небольшой мечети и убогий минарет. Мушков слишком хорошо знал попа и прекрасно понял этот взгляд.