И как раз на этих всадников неслись неуправляемые сани Ермака.
Случилось то, чего Люпин боялся больше всего и молил Бога, чтобы этого не произошло... Но Бог — разве можно на него обижаться? — не слышал молитв из церкви такого священника как Кулаков.
За спиной Ермака стрелки начали стрелять из ружей. Но это было бессмысленно, потому что их сани качались и подпрыгивали, и им приходилось за что-нибудь держаться, а олени, которые до этого спокойно шли рысью за передними санями, быстро перешли на галоп.
— Эти идиоты стреляют! — прокричал Мушков в ухо Ермака. — Здесь же нет лис!
Они откинули меха, сорвали с глаз повязки и прищурились от яркого солнца и сверкающего снега. Олени, вытянув вперёд рогатые головы, барабанили по замерзшей земле тонкими ногами.
— Кучер! — внезапно крикнул Мушков, тряхнув Ермака за плечо. — Ермак Тимофеевич, нашего остяка нет! Он, должно быть, упал с саней! Оленями никто не правит!
— Татары! — раздался сзади звонкий голос Марины. Она уже сидела на шкурах и смотрела на линию всадников, скачущих навстречу. — Впереди татары! Это ловушка, Ермак!
Сзади снова раздались выстрелы, видимо больше для того, чтобы придать себе смелости или напугать татар «громом небесным», потому что попасть в цель с такого расстояния было невозможно. Теперь Ермак и Мушков также увидели вытянутую линию всадников, образовавших полукруг, в который неизбежно должны были въехать сани.
— Остановите оленей! — крикнул Ермак. Он сбросил шкуры, попытался достать кожаные поводья, но ему это не удалось. Когда напуганные выстрелами олени дёрнули головами, поводья упали с саней и теперь волочились по земле.
— Надо остановить сани! — крикнул Ермак. — Мушков, надо остановить оленей!
— Я не могу остановить их свистом! — крикнул Мушков и обернулся. Позади него на куче шкур сидела Марина, крепко вцепившись в край саней. — Прыгайте! — крикнул Мушков. — Ермак, нужно спрыгнуть...
— Татары нас затопчут! — закричал в ответ Ермак.
Он пополз вперёд, перегнулся через высокий изогнутый край полозьев, но так и не дотянулся до волочащихся поводьев. Они уже слышали торжествующие крики татар, сани с пятью вооружёнными стрелками теперь мчались с такой же скоростью, что и сани Ермака, но стрелки беспомощно лежали на шкурах, крепко вцепившись в края саней и, казалось, произносили последние молитвы.
— Я прыгну на оленя! — крикнул Мушков. Страх за Марину заставил его забыть о риске. Он подполз к тому месту, где до этого сидел остяк, и пригнулся, оценивая расстояние до спины оленя.
Но он не успел прыгнуть. Рядом с ним оказалась Марина, без шубы и шапки, в одной рубахе.
Ермак закричал:
— Мушков! Держи этого идиота! Он не сумеет!
Но Мушков не успел. Получив удар кулаком в нос, он на мгновение растерялся и тут увидел, как Марина прыгнула. Она пролетела по искристому от солнца холодному воздуху, вытянув вперёд руки и растопырив ноги в сапогах.
— Боже мой! — вырвалось у Мушкова. На глазах появились слёзы, сразу превратившиеся в кристаллики льда.
Марина попала точно на спину среднего оленя, крепко ухватилась за шерсть на шее, упёрлась ногами в бока и уселась на упряжи из кожаных ремней так же уверенно, будто в седле.
Олень вскинул голову, издал глухой, трубный звук и на полном скаку выгнул спину. Но это ему не помогло. Марина ударила его каблуками в бока, наклонилась вперёд, обеими руками дотянулась до широких раскидистых рогов, ухватилась за них и дёрнула голову оленя назад.
Но силы были неравны. Мускулы на шеи животного напряглись, он снова заревел, изо рта вырвался густой пар горячего дыхания.
— Иван! — пронзительно крикнула Марина. — Иван, помоги мне!
Она тянула оленя за рога, пытаясь преодолеть сопротивление его мускул и вывернуть голову. Поводья были бесполезны, олени на них не реагировали и бежали по снегу навстречу татарам, а те поднялись на стременах, натянули вперёд луки со стрелами и выставили копья.
— Иван! Я не могу его остановить! — снова закричала Марина. — Иван!
От страха за Марину у Мушкова буквально выросли крылья. Так, во всяком случае, он позже утверждал, потому что без крыльев такой крупный человек никогда не смог бы допрыгнуть до спины оленя.
Он оттолкнулся почти одновременно с Ермаком, который тоже попытался прыгнуть. Оба взлетели в воздух, но когда Мушков приземлился рядом с Мариной на спину левого оленя, Ермак промахнулся и упал на твёрдую промёрзшую землю. Наполовину оглушённый, он замер, и сани со стрелками, осыпав его снегом и кусками льда, пронеслись в сантиметре от его головы, чуть не раздавив.