— Вы что, на базаре? Баранину покупаете? — Олег Васильевич молитвенно сложил огромные ручищи. — Шестьсот рублей.
— Ты очень добр, батюшка.
— Когда это должно произойти?
— Сегодня ночью.
— И Ермак действительно заплатит?
Это был резонный вопрос. Кулаков знал Ермака достаточно хорошо, поэтому задумался. Не похоже на Ермака, чтобы он отдал себя в руки сообщников. Убийство только тогда проходит успешно, когда делается в одиночку. В будущем посредник всегда может стать врагом.
— Приходите, когда у вас будет шестьсот рублей, — наконец сказал он после размышлений. — До тех пор я про вас забуду.
Позже он поговорил об этом с Люпином, поскольку мысли об этом известии не давали ему покоя.
— Ермак хочет кого-то убить, — сказал он, — и заплатит за это две тысячи рублей. Ты что-нибудь понимаешь, Александр Григорьевич? Я — нет! Две тысячи рублей за казака! За такие деньги можно князя убить!
— У Ермака есть свои причины, — ответил Люпин. Его сердце внезапно сжалось от дурного предчувствия. — Иногда человек — пылинка, а иногда стоит целого мира! Что такое две тысячи рублей?
Он сказал, что должен пойти к церковному стругу, поймал лошадь и галопом помчался к Тоболу.
Мушкова он нашёл у реки. Марина сидела рядом, сняв сапоги и опустив босые ноги в струящуюся воду.
— Пора! — произнёс Люпин и спрыгнул с лошади, прежде чем она остановилась. — Нечего на меня так таращиться, быстро собирайте всё необходимое, выберите лучших лошадей и бегите за Урал!
— Ты говоришь это каждый раз, когда думаешь о татарах, — спокойно сказал Мушков. — Отец, мы одолеем Маметкуля...
— Маметкуль! Не будь идиотом, Мушков. Не об этом речь! — Люпин обнял Марину и прижал к груди её голову. — Он хочет тебя убить, Мушков.
Мушков ничего не понял и уставился на старика, а когда понял, то коротко бросил Марине:
— Ермак...
— Он заплатит две тысячи рублей за твою смерть, Иван! Уже этой ночью!
— Мой друг Ермак Тимофеевич? — пробормотал Мушков. — Я был рядом с ним столько лет...
— Твои убийцы исповедовались в этом Кулакову... — в отчаянии закричал Люпин. — Спешите! Вам надо выбрать лучших лошадей, быстрее!
— Я верил ему, — тихо сказал Мушков. — Он был для меня и братом, и отцом. Он был моим миром, в котором я был счастлив... — У Мушкова на глазах вдруг выступили слёзы. — У меня был только он... Я не знал своего отца, никогда не видел мать. Говорят, я лежал в борозде, и крестьянин нашёл меня и вырастил. Потом пришёл Ермак и взял меня к казакам... Он не может так со мной поступить...
— Скачите всю ночь! — встревоженно сказал Люпин. Он поцеловал Марину в закрытые глаза. — Я последую за вами, чтобы прикрыть с тыла! Не беспокойся обо мне! Я вас найду! Отец всегда найдёт свою дочку... Давайте, поторопитесь! Не возвращайтесь в лагерь. О Боже, Боже мой, защити их...
— Спасибо, отец, — сказал Мушков. Это прозвучало как молитва. — Клянусь, я буду беречь Мариночку!
С наступлением вечерних сумерек они переплыли через реку с четырьмя лошадьми, ниже того места, где находились струги, на мелководье. Уже на другом берегу Мушков посмотрел на струги, на огни и юрты, на лошадей и флаги.
Зазвонил колокол, началось вечернее богослужение.
Мушков перекрестился, повернул лошадь и ускакал с Мариной в тёмную степь.
До окончания богослужения Ермак не заметил отсутствия ординарца. Не было ничего удивительного и в том, что Мушков не принимал участия в молитве — его заботой была подготовка стругов к отплытию и погрузка большое количества еды: стадо князя Таусана зарезали до последней овцы, поджарили и распределили среди казаков в качестве провианта.
Чтобы не вызывать подозрений, Люпин остался в лагере, помогал священнику собирать вещи, готовил церковный струг, но не знал, что посоветовать Кулакову, который хотел взять с собой несколько весёленьких монголок из гарема Таусана. Священник ходил с мрачным лицом, хотел спрятать девушек в ящики для церковной утвари, но там они могли задохнуться, и в этом не было смысла.
— Отказ от них, пожалуй, приличествует набожному человеку! — сказал, наконец, опечаленный священник. — Ничего другого не остаётся...
— В Кашлыке у Кучума гарем в сто раз больше, батюшка, — сказал Люпин. — У него самые красивые девушки из всех областей его царства!
— Но сначала мы должны победить Кучума.
— Ты в этом сомневаешься? Со святыми на знамёнах?
— Хорошо сказал! — Священник обнял Люпина, поцеловал в лоб, и подумал о том, что этой ночью двое убийц, которые исповедались и собирались принести шестьсот рублей, должны найти свою жертву. — Пойдём на богослужение!