В это время Мушков с лошадьми стоял на берегу и с беспокойством ждал Марину, проклиная идею оставаться на виду до самого конца, чтобы исчезновение заметили, лишь когда они проедут уже много вёрст на запад.
— Где Борис? — ворчал Ермак, прождав два часа. — Разве его нет у реки?
Но его никто не видел; и убийцы не появлялись...
С Ермаком произошло нечто странное. Его охватило беспокойство, он бегал по юрте взад-вперёд, снова отправил посыльных искать Бориса, но при этом не задавал вопросов о Мушкове.
«Что произошло, если она была с ним рядом? — думал он, закрыв глаза руками. — Их обоих убили? Придут казаки и скажут: «Ермак Тимофеевич, другого выхода не было — пришлось убить обоих! Никто не должен был видеть, как ты и приказал, но ординарец постоянно был рядом с Мушковым. Мы лишь выполнили твой приказ...»
Прошло много времени, но ни Мушков, ни Марина, ни двое казаков не появлялись. К тому же священник стоял на берегу реки и осыпал проклятьями диакона Люпина, не найдя его на церковном струге. Многие казаки видели его там, когда он старательно устанавливал алтарь...
Алтарь стоял готовый к отплытию. Но самого Люпина нигде не было.
Незадолго до полуночи, когда Мушков и Марина скакали сквозь темноту, держа сзади на длинном поводу вьючных лошадей, с оружием наготове, потому что в любое время могли встретить татар или остяков, которые с бомльшим удовольствием убили бы казака, чем сто соболей, Ермак и священник встретились у реки.
— Моего диакона похитили! — пробасил Олег Васильевич. — Я многое пережил за казацкую жизнь, но похищение такого доброго и умного человека, как Люпин, заслуживает самого сурового наказания!
— Я ищу Бориса! — сказал Ермак хриплым от волнения голосом. — Его тоже никто не видел!
Священник покосился на Ермака и погладил длинную бороду.
— Ты чем-то обеспокоен, Ермак? — спросил он, с нетерпением ожидая ответа.
— Мне нужен парнишка! — воскликнул Ермак.
«Дьявол иногда терзает ожидающих», — мудро подумал священник и вздохнул.
— Где Люпин? Может быть, с Мушковым? Но и Мушкова нигде не видно...
— Как, Мушков тоже пропал? — мимоходом спросил Ермак. Его сердце остановилось. «Значит, всё получилось, — подумал он. — Была ли с ним Марина?»
— Во всяком случае, сегодня ужасная ночь, — двусмысленно сказал священник. — Просто кошмарная ночь, Ермак Тимофеевич! Люди исчезают, как роса на солнце. Давай поищем ещё...
К утру стало ясно, что Мушкова, Марины и Люпина ни на реке, ни в лагере, ни где-либо ещё у Тобола нет. Два казака, получившие задание убить Мушкова, пришли в юрту Ермака и сообщили, что не нашли его. Все указывало на то, что он сбежал.
— Кто из вас проболтался? — закричал Ермак. Вены на его висках вздулись, а глаза сверкнули безумным блеском. — Кто его предупредил, а?
Казаки вспомнили про исповедь, но священник не знал, кого они должны были убить, потому что они не назвали имя. Поэтому они пожали плечами и сказали:
— Никто этого не знал, Ермак.
— А Борис? — закричал Ермак, выходя из себя.
На этот вопрос они не знали что ответить. Мушков исчез, но кто знает, что с парнишкой? «Может быть, какая-нибудь монголка прибрала симпатичного шалуна, — подумали один казак. — Когда-нибудь он должен стать настоящим мужчиной...»
Ермак прогнал обоих и пошёл в юрту гарема Таусана, где на ковре сидел Кулаков, равнодушно играл с двумя щебечущими птичками и совершенно не понимал, что стряслось с Люпиным.
— Люпин здесь? — строго спросил Ермак.
Священник покачал головой.
— Его, должно быть, убили, а потом закопали! Бродячие татары! Я свыкся с этим, Ермак. Благородная душа... — он оттолкнул двух обнажённых монголок и потёр глаза. Он был действительно потрясён. — А где Мушков?
— Нигде нет!
— А Борис?
— Пропал!
— Они, должно быть, попали в руки лазутчиков Маметкуля! Ох, Николай Чудотворец! — священник вскочил. Его голос задрожал: — Я перебью всех татар! Пройду по Сибири вихрем и прорублю просеку! Я снимаю с себя рясу священника!
— Не торопись, батюшка. — Ермак уставился на него, сжимая и разжимая кулаки. — Не могли ли они... сбежать вместе?
— Сбежать? — священник вытаращил глаза. — Почему мой диакон должен сбежать? От кого? Почему Мушков...
— Я приговорил его к смерти... — медленно произнёс Ермак.
— Что? Во веки веков, аминь! — священник в ужасе опустился на шёлковый ковёр. — Мир перевернулся, Ермак?