— А что там с девочкой? — спросил Митя, когда машина мчалась по шоссе к городу.
— Выпала с балкона с третьего этажа, — рассеяно ответила Таня. Её не покидало беспокойство. Сидя с Митей на заднее сидение, она нервничала, опасаясь, что вдруг машина свернёт в лес или ещё куда — нибудь. Таня пододвинулась ближе к Мите и, притянув его к себе за полу куртки, спросила на ухо:
— Митя, а этот водитель не бандит?
— Не волнуйся, если он попытается сделать что — нибудь не то, я ему башку сверну.
— Он, возможно, вооружён, а у тебя нет оружия.
— Мне оружие не нужно. Я ему голыми руками башку сверну, если он только дёрнется.
Уверенность Мити немного успокоило её и она, прижавшись к его плечу, попыталась прогнать дурные мысли и ощутить комфорт салона машины. Никогда ещё она не ездила в такой просторной и шикарной машине, которая мчалась настолько мягко и неслышно, что казалась, парит над дорогой.
В салоне тихо играла стереофоническая музыка: на кассете были записаны со вкусом подобранные классические пьесы в оригинальной аранжировке. Вскоре они въехали в город, и Таня совсем успокоилась, когда машина понеслась в направлении больницы.
Митя, воспользовавшись моментом, направился в палату к Славе Ковалёву, хотя в воскресенье посещение больных строго запрещено. Но так как он приехал с врачом, вахтёрша не возражала. А Таня, волнуясь, поспешила в 411—ю палату, где в небольшой комнате было тесно от скопившихся там людей в белых халатах. Она сразу узнала профессора Борташева, заведующего кафедрой общей хирургии медицинского института и доцента с той же кафедры, фамилию которого не помнила.
Присутствовал также главврач больницы, заведующий отделением Поспелов и двое неизвестных её людей: какой — то лысый мужчина и моложавая женщина, строгого вида в модной шляпке. Около кровати больной сидела мать Марины, держала дочь за руку и что — то рассказывала ей, отчего та улыбалась. "Будь ей плохо, она бы не улыбалась", — мелькнула у Тани мысль и она сразу как — то успокоилась, хотя не понимала из — за чего такой сыр — бор.
На тихонько вошедшую Таню никто не обратил внимания, так как все слушали профессора Борташева, рассказывавшего о действии какого — то препарата.
— Результаты клинических исследований великолепные, но должен вас огорчить: думаю, что в Москву препарат ещё не поступил, потому что он только недавно запущен в Германии в производство, — завершил он свою речь на пессимистической ноте.
— Ничего, потребуется, достанем, — уверено сказал лысый мужчина, посмотрев на даму в шляпке. Таня негромко кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание. Увидев её, мать девочки стремительно подошла к ней.
— Татьяна Петровна, дорогая, я вам так благодарна, за то, что вы приехали! Мы знаем, что вы сегодня у друзей на даче, но поймите… — начала извиняться Надежда Ивановна.
— Ничего страшного, — успокоила её Таня. — Что с Мариной?
— С Мариной более ни менее всё в порядке. Но мы решили, что консилиум не помешает. Могло быть хуже, но, к счастью, Бог миловал. Ваш диагноз подтвердился, — сказала дама в шляпке, бесцеремонно оглядывая Таню.
— Климова Вера Павловна, — представилась она. — Хорошо, что девочка попала сюда именно в вашу смену, и что вы её наблюдаете. Мариночка о вас очень высокого мнения.
Консилиум уже практически закончил работу, и все начали расходиться. Лысый подошёл к Тане.
— Я рад с вами познакомиться, Татьяна Петровна, — сказал он ей. — Вы умеете работать с больными, они вам доверяют и это радует. Значит, медицина у нас не так уж и развалена, как утверждают некоторые злопыхатели. Если у вас будут проблемы, звоните, обязательно постараюсь помочь.
Тане растерялась, и что — то пробормотала в ответ. Она не знала кто это и, схватив за руку Поспелова, намеревавшегося тоже уйти, спросила шепотом:
— Лёшик, а кто этот лысый?
— Это же Постников, — тоже шепотом ответил удивлённый Поспелов. — Он курирует в администрации губернатора всю медицину области. Танюшка, скоро мы все у тебя в подчинении будем ходить. А сейчас извини, должен бежать.
Тане недоумевала, за что её хвалят, но эти раздумье прервала дама в шляпке.
— Татьяна Петровна, Наденька хочет посидеть с Маришкой, а вас, если пожелаете, могу отвезти назад на дачу.
Это было очень кстати, и Таня сразу же согласилась. Они сели в ту же машину, которая привезла Таню сюда и она, теперь уже полностью успокоенная, наслаждалась поездкой и тихой инструментальной музыкой.
— Вы знаете, Танечка, — начала дама в шляпке. — Вы не возражаете, если я вас буду так называть? Я, к сожалению, значительно старше вас. К сожалению, потому что годы пробежали очень быстро и незаметно, в повседневной суматохе. Поэтому думаю, что вас не должно обежать, если я назову вас Танечкой, а не Татьяной Петровной. Так вот, вы знаете, Танечка, мой муж, когда в первый раз позвонил в палату, и вы взяли трубку, сразу же решил, что вы хороший врач. И не ошибся. А ведь он ни разу не видел вас! Но у него такое чутьё на людей, что он сразу способен определить: хороший специалист или нет, можно ему доверять или нельзя. Даже по телефонному разговору. Представляете?
Таня вспомнила свой телефонный разговор с человеком, назвавшим Марину почему — то Матрёной. Это дама представилась, как Вера Павловна Климова, и тот мужик назвался Климовым. Следовательно, она его жена и говорит именно о вчерашнем телефонном разговоре. Кто же он такой, этот Климов? И внезапно догадалась. Как же могла забыть? Ведь профессор Климов Федор Гаврилович проректор мединститута по научной части! Так вот почему консилиум собрался в воскресенье!
Теперь всё стало ясно. А Марина, скорее всего, его внучка. Хотя нет, прощаясь, она назвала эту даму тётей Верочкой. Получается, племянница. Следовательно, эта женщина — жена профессора Климова? Таня искоса посмотрела на даму в шляпке. Держится как королева и неудивительно — такая машина! Но откуда у проректора мединститута "Мерседес" с водителем? Хотя проректор — то он по научной части, и защита диссертаций зависит в значительной мере от него. Вероятно, взятки от диссертантов берет неимоверные! А в университете доценты едва сводят концы с концами!
Когда она вернулась на дачу, все уже были навеселе, и дружно пели озорные студенческие песни. Андрей аккомпанировал на гитаре и был запевалой, а помогала ему сидевшая рядом Лера. Одной рукой она обнимала Андрея за шею, а второй дирижировала хором. "Во как народ накачался во время моего отсутствия!" — подумала Таня, открывая калитку и, увидев её, все издали дружный вопль. Мельников, достав откуда — то бутылку вина, налил два бокала и протянул один из них Тане.
— Танечка, мы должны выпить на брудершафт и перейти на 'ты'.
— А второй бокал мой, — сказал Кудрявцев и потянулся за бокалом, но Мельников его опередил:
— Не наглейте, гражданин, не лезьте без очереди!
Вино было вкусное, и Таня с удовольствием отпила немного, но все дружно потребовали, чтобы она допила бокал.
— Пей до дна, пей до дна, — скандировали они, и ей пришлось допить.
— Теперь самое приятное — поцелуй, — сказал Мельников, обнимая её и она подставила ему щёку.
— Нет, нет, взасос, — закричала Лера. — Как мы целовались!
"Сколько же они выпили?" — мелькнула мысль у Тани, но, несмотря на свою трезвость, она была не против поцелуя с Виктором, хотя очень стеснялась. Тем более в присутствии всех. Но как она поцелуется, например, с Анатолием, если она видит его всего второй раз? Она хотела запротестовать, но Виктор уже притянул её к себе, и она почувствовала, как он обхватил губами её губы. "Если нельзя ничего сделать, расслабься и получай удовольствие", — сказала она себе и расслабилась.
Лере надо было вскоре уезжать, потому что вечером она играла в спектакле. В назначенное время за ней приехал дежурный микроавтобус, который Зоя заранее заказала, но вдруг все решили вместе с нею уехать в город и вечером прийти на спектакль.
— Лерочка, возможно мы будем единственные зрители, поэтому нам надо обязательно быть на спектакле для массовости, — заявил Никонов.