- Да, сдаюсь я, сдаюсь…
Выскочивший из дверей, начальник сыскного отделения, взглянув на произошедшее, коротко бросил:
- Этого в Тюремный замок, надеть кандалы. Передайте коменданту, просьбу – назначить ему, не меньше трёх дней карцера. Да, и помогите, кто-нибудь, господину приставу. Что вы, стоите, как неродные!
Три! Три дня карцера. На, хлебе и воде. В компании с мышами и крысами. Жрать охота, вдобавок скукота страшная. Про антисанитарию и говорить нечего. Самое неприятное, вши. Я второй раз в жизни, почувствовал активность этих мелких паразитов. Первый раз, подцепил от кого-то в школе, в то время это было мелкое ЧП. Мать, помню, травила их каким-то порошком, после чего постригла налысо. И вот, опять, только теперь всё серьёзней. Она, гады мелкие, ещё и спать не дают.
Последствий от своего буйного поведения, я особо не боялся. Посадят, так посадят. Сбегу при первой возможности. Опасность для жизни, меня в этом времени не волновала. Умру, так умру, не в первой раз. Значит, судьба такая. Чему быть, того не миновать. Посланником, какой-то неведомой силы, для решения задач вселенского масштаба – я себя, считать давно перестал. Глупость какая! Спишем произошедшее на какой-нибудь глюк временного континиума. А, все мои сверхспособности, на системную ошибку. Тем более, ничего нового я не приобрёл, только старое усилил. Может, это особенность такая, побочный эффект от переноса. Подушка безопасности, для попаданца. Только местным, о своём попаданчестве лучше не говорить, чревато. У них, тут всё через религию. Или ты за чёрта, или за ангела. Иного, не дано. Атеисты имеются, но себя не афишируют, запрещено законом. Тоже приходится, иногда в церковь захаживать. Сестру и Лизу, сопровождая. Я, вообще-то, крещёный. И не сказать, что атеист. Если принять, что законы, действующие во вселенной – это особый вид Высшего Разума, то есть Бог, то я в такого бога верю. А, церковь - человеческая организация, костыли для слабых духом.
А, так, опыт сидельца в царской тюрьме - плюс. Взгляд изнутри. Вот только, долго сидеть неохота. Если долго, то лучше с комфортом. А, с комфортом сидят только дворяне, богачи и политические. Деньги, это решаемо, надо только связаться с волей. В политические не попасть, статья другая, разве переквалифицировать. Тогда и наказание больше. Ну, нафиг. Пристроиться к политическим можно, но если только за бабки, и то, временно.
Плюсы существенные, особенно уважительное отношение. Боюсь, наездов начальства не выдержу, опять в историю влипну. Ну, а что? Я должен терпеть всяких уродов? Только потому, что здесь такие традиции? Ага, подотритесь ими, а потом позавтракайте.
Льготы для политиков были существенные.
Политические не назначались на физические работы;Политические содержались обычно отдельно от уголовных;Тюремная администрация обращалась к политическим на “вы”.Политических заключенных кормили значительно лучше, чем общеуголовных. На это влияли и более частые, чем у блатных посылки и денежные переводы с воли.
Конечно, подобного отношение политики добились не просто так. Несколько громких акций с групповыми голодовками и самоубийствами с помощью морфия, произошли, в 80-х годах прошлого века. После того как информация попала в зарубежные газеты, правительство было вынуждено пойти на смягчение их содержания. Продлится такая лафа, жаль недолго, после 1911 года, гайки режима для политиков, сильно подзакрутили.
Хотя, если сравнить их положение, с положением политических в 30-х годах, при сталинском режиме, получается небо и земля.
Безусловно, до революции по литическим доставалось,- тюрьма всегда оставалась тюрьмой во все времена. Идеализировать тюрьму поздней Империи крайне наивно и вредно. Сложно сравнивать плохое с очень плохим. Заразиться смертельной болезнью или быть избитым надзирателем,- вполне реальная перспектива в царской тюрьме… Вопрос в процентном соотношении этих негативных явлений в общем массиве, да и вообще в статусе политических, который определял принципиальную тенденцию. Общества (РИ и СССР) были все-таки кардинально различны,- другие надзиратели, другие соотношения уголовников и политических, другие офицеры в администрации пенитенциарных заведений, другая охрана, другие принципы организации принудительного труда и питания, другие пайки, иные моральные и общественные ценности,. "Политик" до революции,- это совсем не то, что после.
Это особенно заметно, когда читаешь воспоминания узников, опубликованные в 20-х годах в советском журнале «Каторга и ссылка».
В сравнении с советскими лагерями и тюрьмами, места заключения в Российской империи представляются профилакториями, где при желании можно немного заработать, подкормиться и даже приобрести ремесленные навыки. Более того, начиная с 1861 года, при тюрьмах создавались школы, где малолетних и взрослых арестантов обучали "чтению, письму, священной истории, катехизису, грамматике и арифметике". А при Московском губернском тюремном замке начальство пошло еще дальше. Директор Илья Селиванов открыл для арестантов особые курсы "по разным мастерствам, естественным наукам, как-то: химии, физики, физической географии… и вообще по общеполезным знаниям, с тем, чтобы при чтениях этих показывались следующим людям, географические карты, и делались некоторые физические опыты".
Глава 23
(От автора – Автор просит отметить, что не делит национальности на «плохие и хорошие». У него есть друзья украинцы, евреи, грузины, чеченцы, татары и др. Все негативные высказывания по тексту, относятся только к лицам, склонным к деструктивным действиям. А по жизни, пофиг кто ты родом, лишь был бы человеком …)
Наконец-то, этот дурдом закончился. Из карцера, перевели в обычную камеру. Хоть согреюсь. Главная беда в карцере, не назойливые насекомые, а холод. Даже, сейчас, в июле, там не больше 14-15 градусов. А, зимой? Хорошо, что в кандалы меня, так и не заковали. Вроде, не положено, до вынесения приговора.
Общая камера, куда меня препроводил мрачный надзиратель, оказалась большой, достаточно освещённой, через широкие окна, комнатой. Вдоль стен, стояли железные кровати, середину комнаты, занимали дощатые нары. Ни подушек, ни белья на рваных соломенных тюфяках, укрывающих эту деревянную конструкцию, не наблюдалось.
- Понятно, койки – место для избранных, а деревяшки, для простых смертных.
Скользнув глазами на, заполнивших спальные места, аборигенов, я, наконец, заметил, давешнего рыжего, радостно махавшего мне руками. Подойдя к недавнему знакомцу, не сразу, но всё решился воспользоваться гостеприимством подозрительного матраса.
- Здорово, брат! Ты, как к нам, надолго?
– Как карта ляжет, философски ответил я. Зная, что по негласному кодексу, в уголовном мире, личные вопросы не приветствуются, всё же спросил:
- Сам то, кто? Из блатных или «ветошных»?
- Из первых вестимо, когда наши «шниф» ломали, на стрёме стоял. Там и поймали. Скоро на «жительство» отъеду.
На ответный вопросительный взгляд, рыжего – нехотя ответил: легавому по мордасам настучал. Приставу.
-Ого! Ну, ты попал, товарищ. Теперь надолго законопатят.