Время, было упущено, пришлось действовать по запасному варианту.
Гершуни, было решено вывезти в бочке с квашеной капустой. Во время засола капусты низкорослый Гершуни сел в бочку, положив на голову железную тарелку. Охранник проверял содержимое бочек с помощью шашки, так что тарелка должна была защитить голову беглеца. Сверху Гершуни закидали капустой. Для дыхания использовались две клистирные трубки сбоку бочки.
Бочку перевезли в подвал тюрьмы, где друзьями Гершуни был заблаговременно сделан подкоп. Прорезав дно бочки перочинным ножиком, Григорий смог вылезти и пробраться на волю. На улице стоял октябрь, но в Забайкальском крае это почти что зима. Так что хоть промокшего в капустном рассоле Гершуни и ждала за воротами тюрьмы упряжка лошадей, он успел сильно простудиться. Дальнейшая сложная дорога — сначала до Японии, а потом в США — выздоровлению не способствовала. Вскоре у Гершуни обнаружили саркому легкого, от которой в 1909 году он и умер в санатории Швейцарии.
После побега, знаменитого эсера, режим в тюрьме решительно ужесточили. Член Государственной Думы Успенский получил сообщение, что в Акатуйской каторжной тюрьме «заключенных избивали прикладами так, что весь пол был в крови, а 13 человек было избито до потери сознания». С 1908 года каторжан содержали в кандалах и закрытых камерах. А в 1911 году Акатуйская тюрьма стала женской.
История, сделала свой первый маленький шаг, по новому пути.
Глава 8
Сегодня на выступлении немного задержался. Гости из Москвы были, проездом. Управляющий слёзно просил для них отдельное выступление сделать. Ну, раз просят, да ещё за сто рублей. Уважил просьбу. Спел для уважаемых гостей.
Извозчика отпустил. Домой решил пешком добираться. Шестой час, светает уже. Лёгкий туман, воздух свежий. Ну, почти свежий, если не обращать внимание на аромат от конских каштанов на дороге. Народу на улице почти нет, дворники ещё спят.
Из-за угла крики какие-то доносятся. Дохожу до проулка, поворачиваю голову: две каких-то, как говорят тёмных личности, пристают к барышне. Один держит её за руку, другой, яростно махая верхними конечностями, что-то выговаривает ей визгливым голосом. Барышня, одетая несколько вульгарно, наверняка из тех, кто промышляет своим телом, молча стоит, с каменным лицом, никак не реагируя на окружающее.
История повторяется! — усмехаюсь про себя. Ну, не люблю, когда женщин бьют. По крайней мере, не за дело. Вытаскиваю револьвер, который сейчас постоянно ношу с собой, взвожу курок, и не спеша иду по направлению к троице.
— Ах, ты курва! Чтобы, сегодня же на работу вышла! Иначе, я тебя падла, на куски порву! — визгливых ноток в голосе типчика, что так распалялся в своём красноречии перед девицей, явно прибавилось. Услышав мои шаги, он мельком обернулся и, коротко взглянув на меня, вернулся к своему занятию.
— Ты, что думала, от нас так легко уйти? Да, ты и в половину, свой долг не отработала!
А, вот это обидно. Меня сочли недостойным внимания. Я что совсем не страшный? Бью по тылам! Наношу мощный пинок говорливому, прямо по тощей заднице. Его будто сметает немного вверх и одновременно в сторону. Второй опасливо отскакивает назад и начинает что-то кричать.
Вслушиваться лень. Устал. Спать хочу. Поднимаю руку с наганом и делаю выстрел вверх. Крики тут же замолкают, сменяясь торопливым топотом убегающих ног.
— Как ты, милая? — спрашиваю у девушки, внимательно разглядывая её лицо. Несмотря на крикливый наряд, девушка производит благоприятное впечатление. Нет в ней ни крестьянской простоты, ни той рыхловатости в теле, как у остзейских немок. Чёрные волосы, тонкие черты лица, достаточно ухоженные руки. Не похожа на обычную проститутку, — подумал я.
Девица так и стояла с непроницаемым лицом, никак не реагируя на мои слова. Её чёрные глаза, равнодушно смотрели в никуда, а безвольно опущенные руки, казалось принадлежали не живому человеку, а какой-то каменной статуе.
— Вот ты, молчунья. Ну, и что с тобой делать?
А, девица то, похоже в ступоре.
— Со мной пойдёшь? — Не дождавшись ответа, я направился в сторону улицы. Оглянувшись, я с облегчением увидел, что девушка следует за мной. За последствия от звука выстрела я не опасался. Томские гуляки вытворяли и не такое.
Пройдя метров пятьдесят вдоль по улице, мне повезло поймать припозднившегося извозчика, и мы с барышней с относительным комфортом доехали домой.
На стук в дверь вышла сестрёнка, протирая руками сонные глаза. Увидев меня с девицей, манера одеваться которой недвусмысленно говорила о её способе зарабатывать на жизнь, сеструха состроив возмущённое лицо, открыла было рот, что высказать своё возмущение, уже вслух. Но, я твёрдо закрыл его своей рукой.