Читать онлайн "Сибирский юрт после Ермака: Кучум и Кучумовичи в борьбе за реванш" - Трепавлов Вадим Винцерович - RuLit

Дело еще в том, что Ишим не имел почти никакой опоры и поддержки, кроме калмыцких тайшей, и жил с семьей и немногочисленной свитой в калмыцких кочевьях или неподалеку от них. Соответственно и действовать он вынужден был с оглядкой на своих покровителей. В 1616 г. очевидцы передавали, что «Ишим царевич живет ныне в Колмацкой земле и кочует с кол маки. А колматцкие люди его почитают. А людей ево с ним только… 15 человек». Совместно с ним кочевали улусы двух тайшей с пятью сотнями воинов[354]. Не случайно военные экспедиции против Ишима 1600–1610-х годов в русских документах представлены как «колмацкая служба», «колмацкий поход»[355]. Подчиненное положение царевича иллюстрируется тем обстоятельством, что переговоры о его выдаче русские власти иногда вели с его калмыцкими патронами[356]. Вместе с калмыцкой конницей Ишим ходил воевать с казахами и туркменами[357]. В 1620 г. калмыцкие послы в Уфе шертовали за своих сюзеренов Хо-Урлюка и Чохура — и заодно за Ишима[358]. На протяжении 1616–1623 гг. его местопребывание фиксируется «у Семи Палат», по берегам Ишима и Тобола (в семи «днищах» от Тюмени)[359], т. е. в тогдашней области торгутских кочевий.

Иногда между ним и тайшами происходили ссоры (прежде всего из-за нежелания последних участвовать в борьбе за возвращение царевичу его исконных подданных из-под власти «неверных), и он обиженно откочевывал прочь[360]. В такие моменты он тяготился своим положением фактического приживала у новых хозяев степей и подумывал о переселении в Россию — вслед за несколькими своими братьями. Однажды он откровенно заявил присланному из Уфы толмачу: «А мое… житье видишь ты сам, здесь бы… лег, а при государской бы… милости встал…»[361]. Однако проходило время, и мысли выехать в Московское государство оставляли его.

Ишима удерживали «в Колмаках», кроме прочего, и родственные связи. Выше упоминалось, что за него выдал дочь предводитель торгутов Хо-Урлюк. Но через несколько лет, во время отсутствия царевича, «та… ево жона покинула да шла без нево замуж»[362]. Тогда Ишим взял в жены сестру Чохура и Байбагаса, владетельных князей из другого ойратского племени — хошутов[363]. Новые родичи служили ему в общем надежной опорой. В лагере Чохура он жил, и тот отказывался удерживать его от набегов, Байбагас же дарил ему пленных, добытых в походах[364]. Как докладывал в отписке на государево имя тобольский воевода в 1634/35 г., «Кучюмовы внучата поженились в Колмаках у болших тайшей на ближнем илемяни». При этом из калмыцких кочевий шли вести, что «Кучюмовым внучат[ам] колмацкие тайши людми подмогут. А Кучюмовы де внучата называют Сибирское государство своею землею и [хотят] де одиолично сибирские городы разорить без остатка»[365]. Родство и близкие отношения с хошутскими братьями-тайшами были выгодными для сибирских царевичей еще и потому, что Байбагас в то время занимал должность чулган-дарги — председателя общеойратского съезда князей.

Дополнительным стимулом для Ишима сотрудничать с калмыками была их военная сила, позволявшая как поживиться в набегах, так и напомнить окрестным народам, кто является их исконными, изначальными правителями. Часто такие «напоминания» адресовались башкирам. Ведь, по убеждению Ишима, исходя из сказанного им посланцу из Тобольска о сибирских и уфимских волостях, «тех волостей люди его холопи»[366]. Особенно это касалось башкир-табынцев, которые некогда имели тесные отношения с Кучумом. От имени Ишима один из тайшей требовал себе ясак с сынрянцев Катайской волости, а иначе «вас… Ишим царевичь учмет воевати, а ныне… Ишим пошол в Уфинские волости старых своих людей табынцов сыскивати»[367]. Правда, царевич пытался приписать набеги и требования ясака с башкир самовольству калмыков и своей зависимостью от них («Приходят на башкирские волости воевать колмацкие люди моим именем, и яз… с ними приходил на башкирские волости одино да и то неволею»[368]). Но вся история отношений Кучумовичей с башкирами свидетельствует о неискренности этих отговорок. Нащупывая слабые места в обороне пограничных уездов, сибирские царевичи предпринимали попытки объясачить местное население.