Фирсов ткнул пальцем в часового и в грудь Кропачева, потом указал на другого часового и на Богачева. Оба разведчика кивнули и поползли к указанным целям. Остальные выжидали, приготовив оружие на случай неудачи. Если один из разведчиков не сможет снять часового и тот поднимет тревогу, группе разведчиков на льду придется туго. И даже если они выберутся на берег, проще и легче не будет. Примчится бодрствующая смена караула, осветят берег фарами. Укрыться будет негде, и завязавшийся бой будет для разведчиков заведомо проигрышный. К тому же немцы могут себе позволить вызвать подкрепление и не жалеть патронов.
Напряжение возрастало. Было видно, как у обоих въездов на мост маячили темные силуэты часовых. Что было плохо – часовые, спасаясь от ветра и мороза, непрерывно расхаживали. А снять их надо было одновременно.
Наших разведчиков не было видно. Как Алексей ни старался разглядеть, все случилось в одно мгновенье. Кажется, он только моргнул, но обоих часовых уже не было видно. Потом раздался едва слышный свист.
– Минер, твоя очередь. Парни, взрывчатку на мост!
Разведчики с грузом взрывчатки, не скрываясь, побежали по мосту. Алексей замешкался.
– Какого черта! Вперед! – зло прошипел Фирсов.
Оскальзываясь на снегу береговых склонов, Алексей выбрался на мост. Трупы часовых уже сбросили с него, и разведчики присыпали их снегом, чтобы темные немецкие шинели не бросались в глаза.
Алексей установил взрывчатку на фермы моста с обеих сторон, заложив в каждую закладку для верности по два взрывателя, подсоединил провода и стал их разматывать.
– Не на учениях, времени нет.
Михаил схватил моток провода и скинул его с моста на лед.
– Стрелой вниз, пора рвать.
Алексей так и сделал. Он съехал на пятой точке по склону, ухватился за провод и побежал в сторону. Когда провод закончился, он подсоединил его к взрывной машинке.
– Готов! – крикнул он снизу Фирсову – тот лежал к мосту ближе.
– Всем уходить! – скомандовал старший сержант.
Разведчики побежали с моста. Когда вся группа попадала на снег рядом с Алексеем, Фирсов приказал:
– Рви!
Алексей сделал несколько оборотов рукой, вдавил планку.
На мосту блеснуло пламя и здорово ахнуло. Во все стороны полетели куски железа. Один, довольно увесистый, упал рядом с вжавшейся в снег группой. Со стороны моста туманом надвигалась снежная пыль, поднятая взрывной волной.
– Все! Уходим! – Фирсов вскочил и бросился к берегу.
Разведчики и Алексей кинулись за ним. Теперь им надо было успеть убраться как можно дальше.
Зима имеет свои плюсы и минусы. Минус – их следы на снегу, а плюс – немцы зимой не применяют собак – собачий нюх на морозе запахи не берет.
Бежать без груза взрывчатки было легче. Они бежали след в след, бежали долго, пока не стало перехватывать дыхание.
– Пять минут отдыха! – скомандовал Фирсов.
Все без сил попадали в снег.
Фирсов достал карту, фонарик:
– Прикройте!
Два разведчика улеглись у головы сержанта – так не был виден со стороны луч фонарика.
Фирсов сориентировался по карте. Только до Алексея не доходило, где он увидел ориентиры, чтобы привязаться на местности.
– Подъем!
И снова бегом, до темных кругов в глазах.
За ночь они успели отойти от места взрыва километров двадцать пять. Какой там мороз – все были мокрыми от пота. Когда уже не было сил и казалось – все, открылось второе дыхание. Благо – светает зимой поздно.
Около восьми утра они выбрались к деревне, залегли неподалеку от нее и стали наблюдать. Из печных труб поднимался дым.
Лежа на снегу в мокрой, пропотевшей одежде, разведчики стали замерзать.
С рассветом начали попадаться на глаза местные жители, большей частью старики и подростки – они носили в избы дрова из сараев.
– Собак нет, не гавкают – плохо.
– Почему плохо? – заинтересовался Алексей.
– Или немцы были в деревне, или квартируют до сих пор.
– Собаки-то здесь при чем? – удивился Алексей.
– Отстреливают они их сразу. Для нас – сигнал. Собаки нас уже учуяли бы или услышали, голос подали. А тут хоть бы какая-нибудь гавкнула, – подробно рассказал Михаил.
– Понял.
Однако же, если бы не объяснение, сам бы он не догадался. Ну, не гавкают собаки – и что с того? Может, дрыхнут да сны свои собачьи видят?
– Машин и мотоциклов не видно, значит – немцев в деревне быть не должно. Они пешком не ходят.
– Даже пехота?
– Видел я летом ихнюю роту на велосипедах – так сейчас зима. А чтобы пешком – не приходилось.
– Богато живут!
Они понаблюдали еще час, потом Фирсов приказал: