– Я же русский, мама! Дай поесть чего-нибудь, утром только пустого чаю выпил, да и по хлебушку соскучился.
Мать выставила на стол чугунок с картошкой, порезала селедки, огурцов; прижав каравай хлеба к груди, бережно отрезала от него горбушку. Любил горбушки Леха, особенно с борщом, да еще когда горбушку чесночком натрешь! На танцы после этого можно было не ходить – девки носы воротили, так ведь он же не на танцы сейчас собрался.
Пока ел, попросил:
– Мам, пусть батяня сходит в потребкооперацию, шкурки сдаст – все деньги будут.
– Скажу.
Леха вскинулся:
– А где он сам-то, я и не спросил.
– Заготовителя колхозного в армию забрали, попросили его поработать.
– Ух ты!
Староверы не работали на государственных и колхозных должностях, но война многое изменила.
Леха поел, надел брезентовую куртку – в ней ни дождь, ни ветер не страшны. Сунув в карман повестку, поклонился матери:
– Не болейте, мама, и меня дождитесь.
Взялся за лямки «сидора»:
– Ты к сельсовету иди, там все мужики собираются. До Туринска далеко идти.
– Спасибо, – он остановился в дверях и обернулся.
Мать обняла сына и перекрестила его двумя перстами, по-староверски.
Леха шагнул за порог и не оглянулся – вроде не по-мужски как-то.
У сельсовета собрались человек двадцать тех, кому пришли повестки. Кто-то пришел сам, другие – с родней. Лица были у всех хмурые, женщины плакали.
На крыльцо вышел председатель сельсовета, единственный коммунист в поселке. Он сказал короткую речь, обращенную к пришедшим мужчинам, – чтобы не трусили в бою, гнали немца взашей да возвращались с победой.
Ни оркестра, ни долгих проводов не было. Старшим председатель назначил Еремея, машиниста дробилки с рудника – как-никак, он на финской в тридцать девятом успел повоевать, военное дело знает.
– Кругом! – скомандовал Еремей. – В колонну по четыре становись! Шагом марш!
Двадцать километров до райцентра шли до вечера. А там – военкомат, сутолока и беготня; но уже ночью их посадили в эшелон на станции.
Вагон был товарный, с надписью: «Сорок человек или восемь лошадей». Нары пахли свежей сосной, на них лежали охапки сена. Выдали сухой паек – ржаные сухари и селедку. Леха сухари погрыз, к селедке же не притронулся. А кто по жадности селедки наелся, мучались жаждой. На каждом полустанке к колонке с водой бегали, напиться не могли.
На стоянках, пока паровоз воду и уголь набирал, мимо них к фронту воинские эшелоны проходили – все больше с техникой.
– Ты гляди, какие красавцы! – восторженно взирая на танки БТ, стоявшие на платформах, восхищался Лехин сосед по нарам, Илья. – Мы с ними японцам шею на Халхин-Голе свернули и немцам свернем.
Как они позже узнали, на фронте, танки БТ горели как свечки. Броня у них была слабая, двигатель бензиновый, прожорливый.
К исходу суток эшелон прибыл в Свердловск. Их выгрузили на товарной станции, построили и зачитали списки.
Леха попал в команду из двадцати человек. Думал, сразу на фронт отправят, ан – нет, команда оказалась учебной. Новобранцев помыли в бане, переодели в новехонькое солдатское обмундирование и распределили по отделениям и взводам. Так Алексей попал в учебку.
Учили их минно-подрывному делу. Преподавали строевую подготовку, изучали винтовку Мосина, но большую часть они занимались инженерными минами – нашими и немецкими.
Алексей хотел попасть в пехоту, даже к командиру ходил, но тот как отрезал:
– Где Родина приказала тебе служить, там и будешь! Кругом, марш!
Так и сидел Алексей за столом вместе с другими новобранцами. Сначала немного теории дали – о взрывчатых веществах да о взрывателях. Потом учебные мины показывали.
У Лехи от терминов голова кругом шла. Каких только мин в Красной Армии не оказалось: Т-35, ТМ-39, ПМЗ-40, ТМ-41, ПМД-6, ПОМЗ-2, и надо было знать их модификации, вроде ПМД-6Ф, в которой взрывчатый состав из аммиачно-селитренной смеси в стеклянных флаконах был. Как установить мину, как обнаружить ее и снять, как замаскировать установленную. Да еще шашки тротиловые, детонаторы, огнепроводные шнуры и подрывные машинки. К вечеру голова гудела.
Но это были только цветочки! Дальше они стали изучать мины немецкие – пехотные, противотанковые. Немцы были хитрыми. На одной мине, такой как TMI-29, ставили по три взрывателя. Кроме нажимного – еще боковые и донный натяжного действия. Обезвредил сапер верхний и боковые взрыватели, потянул мину, а она как… В общем, не зря говорят, что сапер ошибается только один раз.
И коварны немцы были. Одна их выпрыгивающая мина SMi-35 чего стоила. Ей для срабатывания хватало легкого нажатия. Вышибной заряд подбрасывал мину на 50–70 сантиметров вверх, и она взрывалась, оставляя вокруг себя на девять-тринадцать метров зону сплошного поражения.