– Сибор, – раздался грозный голос.
Царевич съежился, когда услышал собственное имя из уст отца. Оно прозвучало как угроза.
– Подойди, – велел отец, не поворачивая головы. Взгляд его по-прежнему был устремлен в сторону флота, идущего следом за «Освободителем».
Тяжело выдохнув, Сибор медленно пошел к отцу, оттягивая надвигающийся разговор. Но при всем старании уже через несколько шагов он был возле отца – высокого мужчины с гладко выбритым лицом и черными, как облако дыма впереди них, глазами.
Царь Конрад Решительный словно бы и не почувствовал, что к нему подошел его старший сын, единственный преемник в его роду. Он даже не удосужился посмотреть на него, чего уж говорить о пожелании доброго утра.
– Вы звали меня, милостивый государь? – Голос Сибора дрожал, то ли от утренней прохлады, то ли от страха перед родным отцом.
– Я слышал, как ты разговаривал во сне этой ночью. Тебе снова снился кошмар? – сухо произнес царь.
Сибор еле заметно кивнул, сжимая пальцы рук.
– Ты знаешь, кому снятся кошмары? – продолжил царь.
– Нет, милостивый государь…
Наконец, Конрад повернулся в сторону сына. Высокий рост и надменный взгляд отца заставил мальчика еще сильнее сжать указательный и средний пальцы.
– Они снятся тем, кто слаб духом, – ответил Конрад, – Тот, кто не может совладать с демонами внутри себя. Рохлям и тряпкам, которые не способны вести за собой великий народ силуитов.
Сибор не отвечал. Он опустил голову вниз, подступающие слезы уже щекотали его веки, но он изо всех сил старался их сдерживать. Но отец словно бы почувствовал это, и силой схватил сына за плечо. Черные глаза смотрели чуть ли не в душу молодому царевичу, сколько же в них было злобы и ненависти…
– Ты рохля, Сибор?! Мой сын – слабак?
– Нет! – кричал мальчик, – отпусти, пожалуйста!
– Взгляни туда, взгляни!
Конрад повернул сына лицом к идущему следом флоту. Десятки кораблей, плывущие вдали, словно свидетели в зале суда, наблюдали за сценой между отцом и сыном.
– Это лишь крохотная часть нашего великого народа. Десятки тысяч человек, которые верят в своего царя, и надеются, что он защитит их и после своей смерти оставит достойного приемника! Но разве могут они полагаться на человека, неспособного побороть страх внутри себя? Пойдут они за таким царем, а? Я тебя спрашиваю?!
Вновь силой Конрад повернул к себе лицом Сибора, который все же не выдержал и заплакал.
– Ты должен быть сильным, тебе понятно? Не испытывать ни жалости ни страха, забыть про эти чувства раз и навсегда, выбросить их из своей жизни…иначе, ты потеряешь свой народ!
Царь ослабил хватку и Сибор поспешил скрыться в трюме.
Конрад Решительный снова устремил свой взгляд на идущий следом флот, словно бы и не было никакой перепалки с сыном.
– Милостивый государь… – Сзади появился капитан корабля по имени Киль. Он отвесил поклон и, не ожидая ответного приветствия от царя, продолжил:
– Шлюпка готова к отплытию на «Триумф», милорд. Военачальники фрегата ожидают вас на его борту.
Не прошло и получаса, как на «Освободителе» началась суматоха.
Кок по кличке «Вкусняш» впопыхах искал мешок овсяных хлопьев и грозился всем морякам, что если они не помогут ему в поисках, то те будут завтракать пресными галетами и холодным, как трупы их предков, чаем.
Судовой врач, с присущей ему материнской обходительностью, предупреждал всех на борту о необходимости принять полрюмки лечебной настойки для профилактики болезней.
Галдёж и беспорядок стояли до тех пор, пока в трюм не спустился капитан Киль. Командирский голос тут же заставил сойти на нет происходившую вокруг катавасию, и уже через несколько минут мешок с овсянкой был найден, а каждый моряк получил свою дозу лекарства.
В то мгновение, когда корабль снова ожил, и люди на нем, словно муравьи, метались от дела к делу, Сибор вымещал накопившуюся внутри злобу на несчастный мешок с мукой.
– Ненавижу… – прошептал он про себя. Удары стали чаще, и совсем скоро в ход пошла и нога. Нещадно он избивал ни в чем не повинный мешок муки до тех пор, пока не проделал в нем дыру. Мука просыпалась, образуя небольшую горку, которая становилась все больше. Но Сибор не желал останавливаться. Оставив мешок в покое, он подошел к деревянной балке и окинул ее взглядом…
…а затем замахнулся кулаком.
Удар! Еще! Еще! Он бил по дереву до тех пор, пока кожа на костяшках пальцев не ободралось, заставив его остановиться. Вдруг на его лице появилось появился страх. Сибор словно бы осознал, что за ужас он вытворяет. Медленно, пятясь от балки, на которой оставил следы крови, он отошел в сторону и прислонился к лежащим рядом ящикам, спрятав лицо в руках.