Сидя в своей клетушке, Муш старался пореже дышать. От старого бродяги несло, как из сортира. Однако это не мешало убийце действовать. Он достал из кармана сверток и протянул его соседу.
— Ну-ка разверни!
— Что это такое? — пробормотал, не понимая, тот. — Хорошо, хорошо…
Испуганными движениями босяк снял пластиковый пакет и крышку картонной коробки. Под ней обнаружилось нечто, напоминающее плоский пенал с клеймом «Сделано в Японии». В угол коробки был засунут сложенный лист бумаги. Достав его, Муш обнаружил маленький ключ. Ничего не скажешь, Альдо умел шевелить мозгами! Убийца протянул ключ бродяге и подставил ему наручники:
— Ну-ка сними с меня это!
Тот наконец понял, в чем дело. В его голове проносились сумбурные мысли. Он здорово влип! Этот бандит не оставит его в покое. И почему их посадили вместе?! Сам он хотел только одного: чтобы его не трогали. За кражу нескольких бутылок вина ему полагалось от силы шесть месяцев тюрьмы. Если же он поможет кому-то бежать, срок наверняка увеличат… И бедолага затряс головой, замахал руками, отказываясь участвовать в чем бы то ни было.
— Тебе представился прекрасный случай! — уговаривал его Муш. — Мы слиняем вместе!
Едва не плача от страха, его сосед, однако, продолжал упорствовать. Мушу пришлось несильно стукнуть его под ложечку.
— Ну же! Давай!
Глаза бродяги заблестели от слез. Он повернул голову к двери и поднял руку, как будто хотел постучать. Убийца понял, что у старика хватит ума закричать. Допускать этого было нельзя. Он схватил соседа за горло и свирепо сжал. Тот застонал, но его никто не услышал, потому что юнцы, сидевшие в проходе, затянули новую песню.
Муш еще усилил хватку и уперся правым коленом в живот своей жертвы. Тот захрипел. Муш сдавил горло бедняги изо всех сил, не обращая внимания на грязные ногти, которые впились ему в спину. Его охватила жажда убийства. Сталь, наручников врезалась в шею босяка под кадыком. Руки бродяги потеряли силу, потом безвольно опустились. Он испустил последний хрип, но и тот не проник за железную перегородку. Муш подождал, когда наступит смерть, отстранился, и безвольное тело соскользнуло на пол. В полумраке чуть видны были беловатая пена на губах и черный язык, высовывающийся из клоаки рта. Не теряя ни секунды, убийца поднял упавший во время борьбы ключ, снял наручники и развернул листок бумаги. Там было написано: «Если нужно сверлить, нажми на красную кнопку, если пилить — на желтую. Эта штука работает сама. Рукоятки выдвигаются из ее верхней части». Коротко и ясно.
Муш принялся за работу. Он опустился на колени, отодвинул тело убитого, прижал его спиной к перегородке и нажал на красную кнопку. Из нижней части пенала выдвинулось сверло. Муш воздал хвалу изобретательности японцев и попробовал проделать отверстие в полу. Сначала он опасался сильно давить на рукоятки. Но сверло вгрызалось в сталь, жужжание дрели было тихим, почти неразличимым. К тому же шум проносившихся мимо машин и пение юных хулиганов заглушали любые звуки. Убийца просверил рядом друг с другом несколько дыр, потом убрал сверло и нажал на желтую кнопку. Выдвинулась тонкая упругая пила, похожая на язык змеи. Головастые ребята эти внуки микадо![3] Но самое трудное было еще впереди. Муш принялся пилить пол. Работа шла довольно быстро, но время от времени приходилось останавливаться и прислушиваться к тому, что делается в коридоре, откуда могла угрожать опасность. Но его ушей достигали только вопли молокососов. Отталкивая время от времени труп, чтобы освободить место для работы, убийца без большого труда сделал пропилы в середине камеры и у стен. Потом, пользуясь наручниками как рычагом, он попытался поднять вырезанный кусок. Тот сначала не поддавался, но Муш дождался, когда мимо пройдет грузовик, и нажал изо всех сил. Пол с резким скрипом поднялся, и через дыру он увидел мокрый асфальт, а в его легкие ворвался холодный воздух, пропитанный парами бензина. Чтобы труп не выпал на дорогу, он подложил под него вырезанную пластину и, устремив взгляд на дверь, замер в ожидании. Из импровизированного люка, через который он надеялся выбраться на свободу, до него доносились звуки обезумевшего города, злобные крики и ругань шоферов. При каждой остановке у светофора он напрягался, готовясь к прыжку и не зная, когда фургон доедет до улицы Кассини. Все теперь зависело от женщины с собачкой. В случае, если бы она так и не объявилась, он вполне мог вдруг оказаться во дворе Сантэ.