Рядом с Андреа неожиданно для меня стало уютно, начинало импонировать его спокойное теплое отношение ко мне, без страстных всплесков и итальянских страстей. Он переводил маме и бабушке мои ответы на их вопросы, иногда подключалась всюду слышащая Сильвана к опросу новой родственницы.
Вышли из ресторана ближе к двенадцати, довольные друг другом и совместным время препровождением. Старшее поколение решило прогуляться, я, не подумавши о высоченных каблуках, поддержала их идею. Даниелла с Антонией шли в отдалении впереди нас, распевая что-то очень красивое, за ними Василина с Сильваной, а мы замыкали шествие. Причем четверо родственников шедших вреди нас, пели, а мы слушали. Так они здорово, с душой это делали, что нас с Васькой заусило, может, талантом мы прилично и не дотягиваем, зато душевности в нас через край.
Подруга было затянуло «Напиласи я пьяной…», но дальше четырех строчек не пошло, вспомнила, единственную, которую знали до конца: «Ой цветет калина в поле у ручья». Слова, наверное, оказались и не в тему, но душа редко согласовывает с ней свои намерения. Итальянские родственники нашу душевность оценили и только мы закончили, начали что-то свое.
А я уже притомилась вышагивать на непривычных ходулях, все сильнее повисая на локте Андреа, морально созрела на то, чтобы снять туфли, но тут мы, наконец, вышли к нашей гостинице.
Мама Диниелла предложила выпить кофе в баре гостиницы. Кофе? После полуночи? Я могу только пассивную компанию составить. Все дружненько расселись за низеньким столиком, Андреа прижился рядом. Я на него уже не так остро реагировала, видимо начала чувствовать родственные узы. Он, то за талию обнимет, то ладонь возьмет в свою руку, то на ушко что-то шепнет, обласкивая меня улыбками и нежными взглядами. Мда… вчерашняя голая ничем не прикрытая страсть куда-то испарилась. Может тоже начал ощущать родство крови? Хотя нет, на родственность это тоже не тянуло, но может у итальянцев так принято новых родственниц в семью принимать?
Если честно, то сильно тянуло забраться в кроватку и выспаться, моя нервная система настойчиво требовала отдыха, всё норовя выключить тумблер, предохраняя меня от переизбытка выпитого вина, вкусного обеда, шумных родственников, уставших ног, эмоций. Громкоголосая речь постепенно стала восприниматься, как монотонное жужжание и в какой-то момент, я позорно срубилась, оставив на бодрую и полную веселья подругу развлекать всю нашу компашку.
Проснулась от того, что меня пытались грузить. «Не-не-не, оставьте меня туточки, я маненько полежу и буду, как огурец пупырчатый».
- Спии, - по-английски попросил Андреа и я поплыла у него на руках.
Сознание возвращалось в нирвану. «Так, стоп, а куда меня плывут? Может пусть плывут? Неееет, надо уточнить!» Разлепила глаза, о, камера, и вроде даже моя.
- Андреа, все, ставь меня, - попросила я.
Он еще немного побаюкал и нехотя отпустил.
- Уй, - взвыла я, когда нижние конечности поняли, что они все еще на шпильке.
Быстро освободилась от добровольных орудий пыток, сразу став меньше братца на полголовы.
- Спасибо за транспортировку, я бай, до завтра, - и направилась в ванну.
Выйдя минут через пятнадцать, завернутая только в полотенце, прямиком направилась к кровати. Спать хотелось неимоверно, даже умывание и душ не помогли. И чуть не убилась, споткнувшись в потемках о…
- О-о-о?!!! – не сдержала я удивления, увидев братца сидящего на моей кровати, - ты решил удостовериться, что я не усну в ванне? Вроде попрощались.
- Я поговорить хотел.
- Э-э-э, нет, это завтра, все завтра.
Я начинала потихоньку злиться, у меня с организмом существует договоренность, если ему вздумалось отдыхать и сильно хочется провалиться в сон, то надо просто бежать и падать в кровать, потому как, уговаривать долго он не умеет, и если вдруг замешкаюсь, то бессонница до утра обеспечена. Начала выдергивать из-под Андреа покрывало, но он и не думал поднимать свой великолепный зад, сидел и улыбался во все имеющиеся белоснежные.
- Андреа, - рассердилась я.
Он удосужился встать, но уходить не собирался, предчувствие просто вопило во все горло, что бессонница уже стучится во все двери-окна. Не хочет выходить, не надо, а я честно попытаюсь заснуть, может остатки сна смилостивятся и не покинут мой мозг.
- Отвернись, - не до сантиментов мне.
Братец удивился, но послушно выполнил приказ, я развернула себя из полотенца и быстро нырнула в кровать.
- Спокойной ночи, - пожелала и натянула одеяло на голову.
Почувствовала, что рядом уселся… странно, кто бы это мог быть?
- Василиса, - позвал этот некто.
Нет меня, нет. Раз, два, три, четыре… Может, догадается все же и уйдет? Андреа страдальчески вздохнул, посидел, видимо, прислушиваясь к моему дыханию, еще раз вздохнул, погладил мои округлости (бедро это было) поверх одеяла, опять вздохнул театрально, поднялся и вышел из камеры. Ну все спать, спать, спаааа….ть.
Ночью же приснилась какая-то галиматья, у меня было две собаки здоровые, красивые, умные и абсолютно одинаковые, но я точно могла отличить кто есть кто, я их любила, холила, лелеяла. Отвлеклась на какие-то дела и вдруг слышу за моей спиной началась грызня, разворачиваюсь и… в первое мгновенье растерялась, два моих красавца уже вцепились друг в друга не по-детски, и даже успели испачкаться кровью. Не раздумывая ни секунды, метнулась к ним, начав оттаскивать одного от другого, но понимаю, что мне и с одним-то не справиться, а тут два озверевших зверя, которые не слышат меня, они нацелены только на одно – убить противника. Замерла, мне оба пса дороги и ни одного не хочу лишиться, опять кидаюсь к ним, они синхронно огрызаются на меня и снова с остервенелой злостью вцепляются друг в друга. «Да что на них нашло?! Они же братья и за все время не было ни одной потасовки между ними!»
Бегу на кухню, наливаю в кувшин, расписанный под гжель, воды из-под крана, кувшин большой и мне кажется, что вода наливается очень медленно, у меня трясутся руки и бешено бьется сердце. Несу неподъемный кувшин, часть воды выплескивается на меня, я одета в длинное светло-голубое платье, подол намокает и липнет к ногам, спелёнывает, не дает сделать шаг, а в соседней комнате два дорогих мне создания убивают друг друга. Ставлю кувшин за пол, разрываю юбку платья, ткань плотная и рвется плохо. У меня от злости и бессилия выступают слезы.
Наконец платье отпускает меня, повиснув тяжелыми полосками на талии, наклоняюсь к кувшину, чтобы поднять его, но он, словно приклеенный. Слезы уже ручьями бегут по щекам, сажусь на корточки и с мольбой прошу: «Пожаааалуйста». Поднимаю кувшин и бегом на поле битвы. Там два моих светло-бежевых пса, перемазанные кровью и своей, и брата, уставшие, тяжело дышащие, на слабых лапах стоят друг напротив друга полные решимости продолжать бой до последнего вздоха.
Я понимаю, что водой их не испугаешь, значит, зря только мучилась с кувшином. «Ребята», - ласково зову их и не слышу своего голоса, они меня тоже. Младший брат начинает наступать на старшего. «Стоять!» - жестко приказываю, оба с удивлением поворачивают ко мне окровавленные морды. Слезы у меня высохли, начала подниматься злость. «Стоять! Разошлись по разным углам и успокоились. Оба». В ответ послышался недовольный рык, типо не вмешивайся. Ах так! И я со всей дури кидаю между ними кувшин с водой, надеясь, что осколки от него никого не заденут, но приведут в нормальное состояние. Не дожидаясь, пока кувшин достигнет пола, разворачиваюсь и выбегаю из комнаты и бегу без оглядки из дома по узкой пыльной дороге, боясь оглянуться…
- Лиса, Лиса, ЛИСА!!!
- А?!
- Тебе кошмарик приснился, - пояснила Васька, - еле добудилась.
- Да.
Сердце бешено колотится, спазм не дает ни вздохнуть, ни выдохнуть, руки трясутся. Попыталась встать, ноги, оказываются, тоже не в ладу с центральной нервной системой, это я, однако, не на том боку заснула. Вспомнила, что на тумбочке стоит открытая бутылка с питьевой водой, отхлебнула, полегчало. Уффф, давно такого не было… А тут за последний месяц уже который раз. Нервы ни к черту, пора лечиться, все-все… покой и только покой.