- Ну да, - это Сильвана, - он, если честно, был невменяемым, ходил потерянный по номеру из угла в угол, повторяя: «Она все-таки меня бросила».
- О! Точно Антон! – порадовалась непонятно чему я, - но нам с Василисой его внимание обеим не приятно!
- Это не проблема, можно разъединиться.
- Здорово, - порадовалась я и за Андреа, и за себя, - разъединяйте его, с Василисой я сама договорюсь, ее память мне сильно не мешает, скорее, помогает восстановить пробелы.
- Давай вместе разберемся, - предложила Мария.
- Если честно, то не очень хочется мне лезть в тайны столетней давности, - призналась, - если Василиса посчитала нужным, возможным, скрыть что-то для безопасности себя и своих близких, то это ее право. Смысл копаться во всем этом сейчас?
- Василаса, - Мария смотрела на меня с удивлением, - ты уже в это вляпалась по самую макушку, куда уж больше. Может быть, наоборот, пришло время, чтобы все тайное стало явным?
- Мария, разберись сначала с Андреа, чтобы он снова стал вменяемым, - скорее отмахнулась я.
- Надо с ним разговаривать, - согласилась она.
- Девушки, вас магазины заждались, - напомнила я, уж очень хотелось побыть в тишине и порисовать.
- Да! Да! Да! – подхватилась подруга.
Продедуктировали мы около часа, откровенно говоря, мне было жаль этого времени, я бы уже успела контуры накидать, ладно, обед пропущу или попрошу Ваську что-нибудь мне захватить, если будет возвращаться в гостиницу.
Мафиози захватил полностью, на антураж вокруг него тоже чесались руки, но главное – это Он. Расслабленное выражение лица, один уголок рта приподнят в усмешке, большой нос, седые кудри на голове, пиджак с короткими рукавами из под которых выглядывают белоснежные манжеты с запонками, дымящая сигара на столе и маленькая чашка кофе. Пожалела, что нельзя кошака на соседнем стуле изобразить мордой к зрителю – тогда терялся смысл картины «Собеседники», но в пол оборота он тоже смотрелся довольно внушительно-бандитски.
Взялась за официанта, склоняющего с небольшим подносом, на котором стоял большой пузатый прозрачный бокал с коньяком. И тут меня начали домогаться, сначала скромным стуком в дверь. Я сделала вид, что меня нет, и не будет, потому как терпеть ненавижу дорисовывать картину через два-три дня, уже и настроение иное и смысл картины может поменяться, мне надо ее закончить сегодня к вечеру, хотя бы основное, дать просохнуть, потому как завтра выезжаем. Нет меня!
Домогания набирали силу и начинали нервировать, терпения хватило минут на семь, потом все же пришлось идти и открывать дверь. На пороге стоял мило улыбающийся Андреа.
- Ты обедать идешь? – улыбка в 32 белоснежных.
- Не планировала, работы много. Без меня, - мило улыбнулась и закрыла дверь.
Почти успела закрыть, меня мягко с этой дверью открыли и прошли в номер. Братец посмотрел чем я занята, но не проникся моими переживаниями на счет сжатых сроков.
- Пойдем пообедаем и вернемся, - мягко, непривычно мягко для Андреа попросил он.
В принципе я могла без обеда на одной работе продержать до семейного ужина, но чего-то во мне трепетнуло, вздрогнуло и почему-то согласилось. Черт, не успею с картиной. Еще на день не хотелось оставаться в Палермо. Дорисовать-то я ее дорисую даже утром, но высохнуть она не успеет. Черт!
- Через час мне надо вернуться, - ограничила я время обедни, поставив таймер на телефон, а то мало ли... замечтаюсь в облаках, а таймер штука проверенная, быстро возвращает на обетованную к разным доделкам.
А Андреа словно подменили, и заодно и меня до компании. Он казался таким плющевым, таким милым, таким предусмотрительно-заботливым, так бы и сидела с ним в подвале уютного ресторанчика за крошечным столиком. Ни на чем не настаивал, ничего не требовал в привычной ему манере, только нежно заглядывал в глаза, касался при любом случае, поправлял мне волосы, держал за руку и просто был рядом. Я готова была растаять и растечься благодарной лужицей за оказанные знаки внимания у его ног. Обнимания и подобные вольности себе не позволял – держал дистанцию, что особо впечатлило. Что интересно, послужило причиной? И надолго ли его хватит?
И тут порадовал таймер! Ты мой хороший-то! Низкий поклон тебе за приведение меня в чувства реального времени. Я почти мгновенно подхватилась и понеслась в номер, объяснив обалдевшему Андреа, что краски сохнут, надо время, чтобы высохли совсем. Он мало, что понял, но напомнил, что в восемь зайдет за мной. Времени мне оставалось 4-4,5 часа, надо успевать.
К семи часам суть и смысл задуманной картины были воплощены на холсте, мои совсем не мелкие доделки через пару дней уже не смогут что-то кардинально изменить в ней. И как раз должно хватить время на сушку, правда, учитывая влажность на улице и в номере… Мда-а-а, будем надеяться на лучшее.
В старом пустом уличном кафе прошлого века сидел пожилой итальянский мафиози на пенсии респектабельного вида, он опасен (возможно, когда-то был), и до сих пор способен на поступок, что отличает настоящего мужчину. Мафиози неторопливо просматривает прессу, не особо впечатляясь нынешними новостями, то ли дело раньше гремели шокирующие новости!!! Молчаливым собеседником выступает еще один завсегдатай – Кот. Интересно, Кот ко всем присаживается за столик посетителям или ждет только своего давнишнего опасного приятеля, о котором до сих пор ходит дурная слава и те, кто его знали в молодости, побаиваются его. Официант, чуть младше своего посетителя что-то знает о нем, точно, их связывает какая-то тайна, которая и позволяет им удерживать суверенитет, но только хитро поблескивает глазами, ставя перед Мафиози фужер с темно-янтарным напитком. Получилось немного грустно, но много простора для полета фантазии в прошлое всех участников картины. О! А можно будет еще дорисовать заинтересованное лицо молодой и симпатичной, которая засмотрелась на Мафиози проходя мимо по улице.
Подруга появилась, когда я вытирала кисти с кучей пакетов и такой же кучей хорошего настроения.
- Все хорошо? – уточнила я.
- А то! – довольная, принялась выбирать наряд на сегодня.
У меня с выбором все было просто – ходить я уже могла вполне нормально, но каблуки отпадали минимум дня на три, потому мокасины, длинная юбка, блузка и джемпер для комфорта накинуть на плечи. Дождь вроде прекратился, но столик заказали опять на улице, водки не хотелось, мерзнуть тоже, лучше перебдеть с одежонкой.
Стук в дверь и на пороге Андреа. «Ой, мамочки» - как же прекрасному полу тяжело находится с ним рядом, помимо мгновенно раскисших мозгов можно еще и комплекс неполноценности заработать. Я не знаю какой Аполлон был при жизни, говорят, что Красавец-мужчина, но если он хотя бы десятой частью обладал харизматичностью Андреа, то волне объяснимо то количество поклонниц и разбитых им сердец, что растет с каждым веком. Василина тоже находилась в легком шоке от братца: широкие плечи, одетые в кашемировый красный джемпер, на груди оставлен вырез для белоснежной футболки с отложным воротничком, светлые бежевые брюки, на тон темнее их, подобраны мокасины. Апофеозом служил легкий шарф, накинутый на шею, по цвету один в один подходящий под мокасины, а полоски клети тон в тон совпадают с джемпером. Наверное, каждый итальянец, сам себе дизайнер. Его хоть сейчас на обложку.
- Лиса, - просипела она по-русски, - тебе для сюжета не надо, чтобы я за него подержалась или хотя бы рядом постояла?
Я оглядела ее, подруга выбрала длинное закрытое платье и кардиган на пуговицах.
- Пригодится, главное будь наготове.
Андреа протянул мне руку, а в глазах опять море нежности. Ой, мамочки, мне моря явно много, вот озера небольшого вполне бы хватило, а целое море… это ж только утопиться. Какой-то он странный сегодня, совсем странный. Где тот брутальный мачо? Утоп, как пить дать утоп в собственном море.
Ужин, как ужин. Даниелла несколько отстранилась и мне показалась, что даже обиделась на что-то. Я попыталась это уточнить у рядом сидящей Марии, та заверила, что все будет нормально. Мы с ней вначале с удивлением посматривали на милашку Андреа, посматривали-то все на него с этим же чувством, но у нас была возможность это еще и комментировать друг другу, то же самое, видимо, делали и Василина с Сильваной.