А Андреа вдруг начал ухаживать по всем некогда писанным правилам, получалось это у него несколько неестественно, но он старался. Стоило мне только положить нож, как он тут же хватался за мою руку, повести глазом в сторону какой-нибудь закуски, как тут же подкладывал мне кусочек (хотя у итальянцев женщины ухаживают за мужчинами за столом, это мне на ушко Мария посплетничала). Пили все вино, на улице значительно потеплело и дополнительного сугрева не требовалось. Постоянно подливал вина, остальные как-то обходились услугами официанта, а Андреа превратился в наседку, в смысле в наседа. Перетягивал мое внимание на себя, прерывая наш разговор с Марией, с Сильваной.
Сначала это веселило, затем раздражало, а потом махнула на все рукой (видимо вино подействовало) и все его знаки внимания, так несвойственные ему и незамеченные мною раньше, принимала, как должное, а под конец ужина, это даже начало нравиться. Причем нравиться абсолютно все: и наше застолье, и шумные родственники (Василина что-то бурно обсуждала с Сильваной, пытаясь переорать компанию за соседним столом), Мария громко шептала мне в ухо, чтобы держала ухо востро с Андреа, он же не менее громко шептал в другое ухо, как я божественно прекрасна и какие именно его органы свожу с ума своей то ли красотой, то ли божественностью. Даниелла делала пространственные замечания на итальянском, что в их время молодежь была более сдержана в проявлении чувств, Антония с удивлением смотрела на нее и улыбкой на нас с Андреа. А мне было хорошо. И от компании, и от Андреа, и от того, что завтра снова в дорогу, что увижу опять маковые поля, апельсиновые рощи, услышу в утренней прохладе звонкие церковные колокола. И обязательно устроим себе завтрак среди пахучих сицилийских трав.
В гостиницу возвращались уже за полночь – засиделись, в холле распрощались с Даниеллой и Антонией, кофеманы сразу прошли в бар, утащив и меня за собой. Андреа принес стаканчик лимончеллы. Это мне чтобы крепче спала? Или он решил заухаживать меня градусом? Подсел вплотную ко мне, и начал на ушко нашептывать милые приятности, мешая английские и итальянские слова. Надо же, я уже понимаю итальянскую речь.
У Андреа ускоренный курс по охмурению девиц – уже и руки в дело пошли, обнял за талию, потерся щекой о мои волосы, дотронулся губами моей щеки. Я же на все это смотрю как-то отстраненно, притуплено, не сопротивляюсь, наоборот приятно. Три девицы с интересом наблюдают за нами. Я вроде как повода не даю, но и не отталкиваю братца. Даже мне, в моем странном состоянии заметно, что подобное поведение не свойственно ему. Девицы вскоре откланялись и разошлись по камерам, а я, как пристегнутая на булавку, сидела рядом с Андреа. Забавно было наблюдать, как его трясет от страсти, мои же гормоны, отвечающие за половое влечение, только сонно протирали глазки и вялотекущее раздумывали: «А оно нам надо? А может все же надо?»
- Спать идем? – спросила я.
Андреа обрадовался.
- Каждый в свою камеру, - уточнила.
Улыбка померкла, встал, протянул руку. По лестнице поднимались неторопливо, мужчина трепетно держал меня за руку, ведя за собой. Забавный он и милый, вот и наш коридор дли-и-и-инный. Мы, как школьники, держась за ручки, дошли до его двери, через три номера и моя камера.
- Спокойной ночи, - пожелала я, но уходить от него не хотелось.
И тут он наклонился ко мне и поцеловал, страстно, жадно – вот это был тот Андреа, которого все знала, а не тот мальчик-зайчик, весь вечер прыгающий вокруг меня. У меня если честно подкосились ноги, потому как собственные гормоны с недоумением наблюдающие до этого за нашими не понять какими танцами, то ли невинными, то ли уже брачными, активно бросились в бой, еще для пущей убедительности, ну и чтобы заглушить остатки рассудка, оря во всю дурь: «Уррра».
А целуется он здорово, поняла я, обнаружив нас в его номере, сумашедше целующимися, рассудок махнул на все рукой и решил отдаться страсти, успокоив себя тем, что для итальянцев секс – это всего лишь секс и не всегда повод для знакомства. Может после бурного секса, а то, что он будет бурным, гормоны заверили меня 150% гарантией, обещали накинуть еще 50%, только чтобы без раздумья, прям сейчас, и сразу.
Может быть, прелюдия и была, но я ее не помню, мозг включился неожиданно и совершенно не нужно тогда, когда мы были почти голыми, срывая друг с друга одежду. Именно срывая, уж очень не терпелось обоим. Только что было все хорошо и страстно и тут на тебе кувалдой такой нехилой по мозгам - бац, чтобы они поднялись на место. Меня отшвырнуло от Андреа с четким пониманием, что мне это не надо и какого хрена я тут творю? Андреа попытался «образумить» поцелуями и не только, гормоны стонали и скулили: «Забей на предателя! Отключи мозг!»
- Нет! Андреа! Стой! Хватит!
А он уже не соображает, у него все нормально, у него полная солидарность мозга и гормонов, как у любого нормального человека.
- Нет, Андреа, - твердо повторила, - извини, нет. Я не могу.
Быстро накинула на себя блузку, натянула юбку, похватал свои вещи, разбросанные у кровати, и выскочила из его номера. Подлетая к своей камере, услышала рев раненого лося из его номера. Достала ключ, заскочила в комнату. Васька уже спала. Я попыталась отдышаться, но меня трясло, зуб на зуб не попадал. Встала под душ, включила почти кипяток, чтобы согреться, поняла, что трясет не от холода, а не понять от чего. Черт! Это, однако, гормоны откат устроили, объявив мне суверенитет, отгородившись собственной автономией. Ну ничего, мы с мозгом сильнее, а если еще великое и вечное чувство нас посетит, тогда посмотрим еще кто кого.
- Ты чего так скоро? – поинтересовалась подруга, когда я начала устраиваться рядом.
- Не шмогла я, не шмогла, - повинилась.
- Ты его кинула?!!! – вмиг проснулась.
- Это не я, это мой мозг, - попыталась оправдаться.
- А лечить ты его не пробовала? Или отключать? – а в голосе такое сочувствие мне убогой и моему мозгу.
- Он у меня не поддается дрессуре, - огрызнулась.
- Ой, дуррррра, - простонала Васька, накрывая голову одеялом.
Пришлось согласиться по умолчанию, ну чтобы совсем уж не терять лицо, прячась за оправданиями.
Утро не хотело начинаться с первыми лучами солнца, пришлось силком выволакивать тушку из теплой постели, попыталась сразу же привести себя в тонус, устроившись на коврике, но мозг спал, уставший от ночной борьбы за мою честь и достоинство. Исключительно на силе-воле добралась до душа и под ледяными струями взбодрилась, а в дверь уже скреблась Василина за своей порцией водных процедур. Немного полегчало, но голова гудела, тело немного ломало, и что-то странное происходило с координацией и вниманием, приходилось прилагать максимум усилий, чтобы совершить привычное действие, например, собрать сумку, выбрать одежду. Может это симптом похмелья, я правда, никогда им не страдала, но все бывает в первый раз. Очень хотелось вернуться под одеяло, свернуться калачиком и выспаться, но тогда остаемся тут еще на день, а мне сильно не хватало тишины и простора, может от этого и ломает так.